Вячеслав Пальман - На суше и на море 1979

Благодатный климат, чистейшее море, великолепный пляж и, главное, рядом реликтовая сосновая роща, дополняющая морской воздух целебным ароматом, принесли Пицунде заслуженную славу первоклассного курорта. Он и вырос здесь за последние годы. На берегу солнечной бухты среди сосен выстроились высотные корпуса пансионатов.

Это естественно. Пицунда сохраняет здоровье тысячам и тысячам людей. Для курорта отрезана у заповедника часть сосновой рощи. Предусмотрено максимальное сохранение этой территории, открытой для широкого доступа. В роще проложены дорожки, по которым лишь и следует ходить, чтобы не уплотнять почву под деревьями, не вытаптывать крохотный подрост. Нельзя, разумеется, оставлять мусор, распугивать ревом транзисторов птиц, спасающих рощу от вредителей, то есть имеется в виду, что приехавший сюда на отдых человек поведет себя достойно. Но к сожалению, это бывает не всегда. Еще больше претензий у хранителей заповедника к так называемым «диким» отдыхающим. Располагаясь на пляже, иные из них бесцеремонно нарушают запретный режим рощи. Перелезают через ограду и творят на территории заповедника что хотят.

С горечью говорит об этом Алексей Сергеевич Хайло, человек, отдавший лесу, в том числе и Пицунде, почти 50 лет жизни. Тонкий знаток природы, он многие годы руководил научной работой заповедника, а уйдя на пенсию, не смог расстаться с рощей, с многолетними исследованиями, начатыми здесь. Остался лесником, чтобы продолжать их.

Главная тема, над которой работают ученые заповедника, — изучение путей естественного возобновления всей экологической системы рощи.

— Нам надо заложить основы восстановления рощи по ее природным законам, а не искусственным путем, — говорит об этом Алексей Сергеевич. — Иначе это будет не подлинный Рембрандт, а копия. Важно сохранить для будущего в подлиннике этот уникальный памятник природы. Но природе надо разумно помогать, главным образом тем, чтобы не нарушались естественные связи. Поэтому так необходима осторожность, осмотрительность в обращении с рощей. Всех без исключения.

Роща, из-за целебных сил которой и создан здесь курорт, должна быть сохранена во всей красоте и неповторимом своеобразии. И не только сохранены ее богатства, но и приумножены. Над этим работают сейчас и ученые, и государственные организации, и энтузиасты-общественники. Они мечтают о том, что когда-нибудь обширные дочерние рощи пицундской сосны вернутся на свои исконные земли, протянутся по всему Черноморскому побережью Кавказа от Новороссийска до Батуми. В абхазских лесах они должны стать ведущей породой. Сосна Пицунды выдержала тысячелетние испытания на жизнестойкость. Она заслужила и уважение к себе, и заботу.

Очерк

Фото автора

Заставка Е. Шеффера

С моря подул ветер, он принес с собой крепкий запах рыбы, водорослей и радостное ощущение прохлады. Легкий бриз как-то вдруг сбросил душное покрывало влажной жары, в которой таяли дома, пальмы, бульдозеры, утюжившие соседние бурые холмы, одинокие корабли вдали.

— Наконец грянул муссон, — мягко улыбнулся Ясин, — он немного запоздал в этом году…

В Сингапуре нет привычного для нас чередования сезонов. Листки календаря словно слиплись в густом вязком воздухе. И даже свойственного другим тропическим странам деления на сухой и дождливый сезоны тоже нет. Дожди могут нагрянуть в любое время, но зато и длятся недолго, хотя, как правило, весьма интенсивны. С 1962 по 1965 год отмечены восемь случаев, когда более половины нормы месячных осадков падало на один день. Местные жители скептически относятся к таким понятиям, как сезонные изменения погоды, хотя и принято считать январь самым влажным, а июль самым сухим месяцем. Словно в подтверждение этого скепсиса несколько лет назад рекордсменом по осадкам стал октябрь.

Как-то я пытался убедить своего сингапурского знакомого, что в мае намного жарче, чем в ноябре. Ох уж эта неистребимая страсть к сравнениям, свойственная нам, жителям умеренных широт! Сингапурец решительно отвергал такую разницу, и, когда все аргументы были исчерпаны и мы остались при своих мнениях, он молча положит передо мной таблицу метеорологических наблюдений: за 30 лет разница между самым теплым и самым холодным месяцами в Сингапуре составила чуть больше 1 °C! Но вес же неправы те, кто полагает, что здесь вовсе нет сезонов.

Малайцы, например, различают «мусим ронток» — пору листопада. Чем не наша осень? Правда, мимолетны эти осенние дни. только-только дерево сбросит засохшие листья — и вот уже снова одето в яркую зелень. Или сезон дуриана. Он бывает два раза в году: в июне-июле и ноябре-декабре. Мускусный дурманящий запах этого фрукта оливкового цвета с острыми шипами то и дело напоминает тогда о себе, заглушая иные запахи.

С точки зрения любителей дуриана люди делятся на две категории — приверженцев и ненавистников фрукта. Спросите сингапурца: «Вам нравится дуриан?» И если он принадлежит к первой категории, ответ будет молниеносным: «Я люблю его». Обратите внимание: «люблю». Глагол «нравится» не годится. Так что можно представить, как по-разному ждут здесь сезон дуриана.

Ну и, наконец, муссоны. Само слово «муссон» происходит от арабского «маусин», что значит сезон. С ноября по апрель здесь дуют северо-восточные, зимние, муссоны. Они приносят дожди. С мая по октябрь пора юго-западных, летних, муссонов. Они и суше и теплее.

…Мы стояли у окна в маленькой уютной квартире многоэтажного дома, открытого морю и ветру, в новом жилом районе, что возник совсем недавно на юго-востоке Сингапура.

Я не впервые встречаюсь с Ясином и каждый раз поражаюсь основательности — не по годам — его суждений. Импонирует мне и неспешная манера его речи. Говорит, словно перебирает четки.

— Раньше на этих местах возвышались бурые холмы… — рассказывает Ясин. — Но вот, когда возникла идея изменения ландшафта восточного побережья, стали осушать море и наращивать берег, тогда понадобилась земля, много земли. Здесь, на прибрежной полосе, некогда затоплявшейся приливом, и дальше, на месте морского дна, стали создавать твердую «подушку» для будущих дорог, парков, домов. Вот они перед нами, эти дома, видите, вдали, словно корабли на рейде? — Ясин показывает туда, где в мареве тают белоснежные здания Марин парэйда — Приморского бульвара. — Так что, выходит, наши холмы дали им землю…