Олег Попцов - На суше и на море 1986

Сколько лет агитируют наших земледельцев за пары! На Памире землю под парами оставляют с незапамятных времен. Собственно говоря, здесь различали два типа земель. Одни участки, ровные, плодородные, лёссовые, близкие к кишлакам, т. е. основные, хорошо удобрялись. На них строго соблюдали севооборот, и под парами их почти не держали. Другие участки, похуже, повыше, подальше в горах, удобряли редко, зато часто оставляли паровать.

На ишкашимских полях видели мы, как пашут на быках, видели редкую сегодня традиционную жатву пшеницы. Нарядные девушки и молодые женщины сноровисто и быстро убирали пшеничное поле размером с четверть гектара. Жали серпами, низко наклоняясь к земле, шли рядками, дружно, а одна женщина сзади быстро и ловко вязала снопы. Серпы были здесь особые, свои ишкашимские. Все здесь: и одежда, и серпы, и порядок движения, и способ вязки снопов, и их укладка, и как стать, и что сказать, и как начать и кончить работу — регламентировано и освящено вековыми традициями. Работали они споро и красиво, быстро и слаженно, каждое движение было рационально и точно. Жали очень чисто.

Можно, конечно, посетовать на то, что «не дошла сюда цивилизация», но это будет неправдой, потому что цивилизация давно пришла. Неподалеку тарахтели маневренные «Беларуси», пресс-подборщики выбрасывали аккуратные тючки сена, на другом поле сенокосилки и машины по второму укосу убирали люцерну; вблизи Пянджа работали бульдозеры и скреперы, планировали новое поле, и на ЗИЛе увозили камни. Но стоило ли на это микрополе гнать горной дорогой неповоротливый «Колос», даже если бы он здесь прошел? Другое дело, что нужно думать и работать над специальной горной техникой, легкой, маневренной, универсальной, потому что в нашей гигантской стране горное сельское хозяйство развито не только на Памире, но и в Молдавии, и в Ставрополье, и на Кавказе, и на Алтае, и на Дальнем Востоке.

Мы, разумеется, не призываем к консервации старого и отжившего, к превращению в этнографический музей живущих и развивающихся районов и поселений. Но отмахиваться от накопленного, от экономного, от экологичного, от понятного и найденного нельзя — грозит скорыми ошибками и потерями.

Традиционное сельское хозяйство Памира при всей его мелкости, примитивности было экологичным, интенсивным и очень экономичным. Ну, к примеру, такая деталь: снопы с поля в старину не перевозили на ток на ослах — их носили мужчины на спине, потому только, что было замечено, что при перевозке на ослах много зерна теряется.

Еще Николай Иванович Вавилов, известный биолог и агроном, путешествовавший в молодости по Западному Памиру и Афганистану, включил Памир в среднеазиатский центр происхождения культурных растений, таких, как пшеница, ячмень, овес, просо. Здесь во множестве нашел он дикие, эндемичные формы нынешних кормильцев человечества, стойкие, неприхотливые, живучие, как всё на Памире. Вавилов гениально предсказал гигантское значение для будущих селекционеров этих вот пасынков, дальних родственников наших зерновых, устойчивых к холоду, болезням, с не вполне еще изученной силой. Издревле на Памире выращивали пшеницу, и ячмень, и просо, и овес, вели веками селекцию, отбирая сначала по колоску, по зернышку из диких, а потом культурных урожаев самые сильные, самые плодовитые, самые тяжелые, самые стойкие колосья.

«Аборигены этого края — исконные земледельцы с глубокой древности занимались селекцией зерновых культур, улучшая их качество, и умножали виды, приспособленные к местным условиям…

Крестьяне отбирали колосья, в которых зерна располагались в четыре — шесть рядов и были более крупными, чем на остальных колосьях. Их отделяли поштучно, очищали руками и на следующий год сеяли на отдельном участке; если этот сорт (например, пшеница) давал лучший урожай и хлеб из него обладал хорошими качествами, то новый сорт пшеницы в течение нескольких лет распространялся по всем кишлакам», — писал И. Мухиддинов.

Ботаники определили, что здесь пшеница использовалась 48 разновидностей, сотен сортов. Но три вида пшеницы были самыми распространенными; они назывались красная пшеница, белая пшеница и скороспелая пшеница.

Красная пшеница приспевала позднее других, но давала хорошие урожаи — до сам-30 (если вспомнить, что на гектар уходило в сев 96 тюбетеек красной пшеницы). По разным подсчетам получается, что эта пшеница давала от 60 до 100 центнеров с гектара. Белая пшеница была остистая и безостая. Безостая урожаи давала низкие; остистая, напротив, сам-14 —18. Скороспелая пшеница была малоурожайной. Охотно сеяли ячмень: в здешних условиях он давал большие урожаи.

Еще Н. И. Вавилов отмечал, что «большой урожайностью отличаются также шестирядные голозерные ячмени Памира, Тибета». Пленчатый ячмень давал даже до сам-50. Просо было популярно: умелые земледельцы получали по сам-90. Просо было в здешних условиях самой интенсивной, самой высокоурожайной культурой.

Памирские сорта зерновых уникальны, других таких нет на Земле. Удивителен сам факт, что здешние пшеницы растут на высоте 3500 м, а ячмень даже до 4 км.

— Высокие, рекордные урожаи памирских зерновых, вообще-то говоря, не редкость в истории. Мы в своем самолюбовании, в преклонении перед тракторами и комбайнами забываем порой главное — урожай. Если сравнивать нынешние результаты с достигнутыми в прошлые века, даже тысячелетия, то наши рекорды окажутся скромными. Победное шествие по планете всего нескольких сортов отнюдь не однозначно.

Как писал член-корреспондент АН СССР А. Реймерс, у древних шумеров ячмень давал урожай 7 тысяч лет назад в среднем сам-60, а по утверждению Геродота, он достигал сам-200 ячменя с гектара.

Из этого, заключает современный генетик, «шумеры имели первоклассные сорта с поистине грандиозными генетическими возможностями». Все это относится, разумеется, и к Памиру, о чем писал Н. И. Вавилов. Раскопки современных археологов на Памире, в Туркмении, Ираке, Месопотамии открыли, что несколько тысячелетий назад люди уже занимались орошаемым земледелием. На Ближнем Востоке земледелие насчитывает около десяти тысяч лет — вот срок селекционной работы!

Как давно живут люди на Памире? Когда бросили в землю первые зерна? Когда приручили первых животных, первых коз, первых собак? Здесь мы ступаем на зыбкую почву предположений. Археологические работы на Памире ведутся сравнительно недавно. Более или менее изучен Восточный Памир, пустынный Памир, а Западный ведь еще «белое пятно». Да и следы прежних эпох здесь, в зоне активной тектоники, эрозии, обвалов, селей, куда виднее, чем на сухих пространствах за перевалом Койтезека. Известно, однако, что восемь, а может быть, десять тысяч лет назад люди уже жили на Восточном Памире, жили у озера Каракуль, в Аличурской долине. Тогда, в годы «неолитической революции», Памир был значительно ниже. Многие считают, что он и сейчас поднимается (насколько — тоже предмет спора). Как иначе объяснить находки останков древних деревьев, которые теперь не растут на высоте, костей быков, туров, бухарских оленей… Здесь было теплее, влажнее и благоприятнее для жизни. Последние находки таджикских археологов, уже в 80-х годах, около Ховалинга отодвигают время появления здесь человека как минимум на полмиллиона лет. 200 тысяч лет назад жизнь здесь была «особенно интенсивной». Шесть-семь тысяч лет назад люди в Таджикистане жили уже оседло, их поселения занимали целые гектары, а культурный слой достигал толщины в несколько метров. На самом Памире пока не найдены следы первых земледельческих культур, но каждый новый сезон приносит открытия. «Вопрос состоит только в том, где и когда археологам удастся найти первые следы этих племен на Памире», — пишет известный археолог, знаток Памира Б. А. Ранов. Ищут, а значит, найдут.