Константин Стогний - Волки траву не едят

– Скажу откровенно, сначала я подумала, что вы из какого-то порножурнала.

– Вот как?! – удивился Виктор. – Неужели это написано на моем лице?

– В том-то все и дело, что нет, но вы так смотрели то на меня, то на Белизу, нашу секретаршу… Но оказалось, что вы очень серьезный господин.

Слово «господин» Анабель произнесла с таким диким акцентом, что можно было подумать, будто это сделано нарочно. Виктор понял, что пора прекращать это панибратство: все-таки он руководитель экспедиции.

– Знаете, Анабель, – Виктор впервые заговорил с аргентинкой серьезно. – Если бы я приехал сюда развлекаться, я бы научил вас готовить свинью по рецепту старого Хоро – вождя племени людоедов в Папуа Новой Гвинее, показал бы, как делают массаж мастера корейского искусства Чо-Гонг-О, походил бы по вашей обнаженной спине босыми ногами и вы при этом бы не почувствовали ни капли тяжести. И уж, конечно, мы бы с вами помедитировали где-нибудь на Аконкагуа, я показал бы вам, как сделать так, чтобы тело не чувствовало температуры окружающей среды… Но!

Виктор специально сделал паузу, глядя на Анабель. «Нет, ее ничем не прошибешь. Хорошая путешественница получится…» Аргентинка ехала молча, без эмоций следя за дорогой.

– …Я приехал сюда, чтобы найти своего товарища, и взял вас с собой, только откликнувшись на вашу же просьбу, – продолжал Виктор. – Подумайте еще раз, готовы ли вы к этому путешествию и можете ли отнестись к нему со всей серьезностью. Если нет – еще не поздно вернуться.

– Ну уж нет! – вскрикнула Анабель. – Я вам уже говорила, что хочу взять от этого путешествия все! И вообще: вы что же, хотите лишить меня удовольствия пережить такое приключение перед замужеством?

– А вы что, выходите замуж?!

Анабель продолжала вести автомобиль и одновременно возмущаться.

– Нет! Не выхожу. Но должна же я когда-нибудь выйти? В этом году или в следующем, например. А выйду замуж, рожу. И кто меня тогда повезет в путешествие, да еще с настоящими приключениями? Муж? Не смешите! Я от подруг наслушалась уже историй. Если и поедет, то не со мной, а с кем-то другим. Вот как вы, например.

Голос Анабель звучал насмешливо.

«Вот юная кобра, – подумал Лавров. – Она еще своего будущего мужа в глаза не видела, а уже не верит в него. Прав был дровосек. Поди разбери, что у этих женщин в голове».

– Вот вы, Виктор, – продолжала Анабель. – Не поехали с женой в путешествие, а взяли меня. Почему?

– Ну, как… То есть… – Лавров совершенно не ожидал такого вопроса. – Я же… я же не гулять еду – товарища спасать… риск все-таки…

– …Ага, значит, женой рисковать нельзя, а мной можно? – расхохоталась Анабель.

«Поистине женщина, которая говорит открыто, – это и есть настоящая загадка для мужчины», – подумал Виктор.

– Ну-у, вы же сами захотели, к тому же я только что предложил вам вернуться домой, – стал обороняться журналист.

– А перед этим рассказали о том, как чудесно вы готовите свинью и умеете делать массаж? – продолжала наступать Анабель и вдруг выпалила: – Вы думаете, я упущу свой шанс?

– Шанс… чего?! – осторожно спросил украинец.

– Шанс попутешествовать с мужчиной. С настоящим мужчиной, а не этими жеманными бесхарактерными европейскими неженками!

– Да бросьте… – пробормотал растерянный Виктор. – Вы мне льстите, Анабель.

– Льстят в постели. Я просто говорю то, что знаю наверняка. Ладно. Смените меня за рулем, сеньор Лавров. Я на далекие расстояния не езжу – могу быстро устать.

Виктор, который еще не отошел от откровений этой, казалось бы, молоденькой девчушки, которая даст фору любой «циничной стерве» с телевидения, обошел машину и сел за руль. Анабель же удобно устроилась рядом на сиденье пассажира.

«Да, Лавров. Веселенькая будет экспедиция», – почему-то подумал журналист и, что было ему несвойственно, резко «стартанул» с места.

До колонии Дигнидад, которая теперь называлась «Вилла Бавиера», оставалось пять часов пути.

…Дорога в колонию была отличная. Впрочем, как и все дороги в Чили, этом мирном, преуспевающем южноамериканском государстве, растянувшемся узкой полоской вдоль Тихого океана на западе материка. Путешественников сопровождали жаркое декабрьское солнышко, ветер и убегающая вдаль серая змейка пути. Трудно представить, что сорок лет назад прямо со стадиона «Чили» по этой горной дороге везли десятки людей, груженных в крытые военные грузовики. Они отправлялись в ад нацистского плена…

…Они любили друг друга. Дочка ремесленника, умершего от подагры, и бедный артист, игравший на театральных подмостках второстепенные роли. Но для нее он был главным героем ее романа, написанного шумом воды в ту дождливую зиму. «Хозе и Кассандра…» – шелестели воды Мапочо. «Хозе и Кассандра…» – вырезал на скамейке у обмелевшей реки он. «Хозе и Кассандра…» – шептала по ночам во сне она. «Жених и невеста!» – дразнились крикливые воробьи…

Парень и девушка могли часами бродить по берегу старой Мапочо, взявшись за руки, или гулять по улицам пусть не самого чистого, но такого родного Сантьяго. Ходили и каждую минуту боялись потерять каждый взгляд и каждый вздох. Это было их счастье, пусть для кого-то маленькое и бедное, но для них большое и дороже всех богатств на свете. Кассандра любила рассказывать, как начинала тосковать по своему Хозе, как только они расстаются, а он читал ей свои стихи, выстраданные в суете театральных будней и посвященные ей. Они прятались от дождя в кафе, покупая кружку мате на двоих, а потом снова шли, шли, шли… Они знали, что когда-нибудь будут вместе. Им только нужно подождать, пока Хозе получит главную роль в спектакле и сможет оплачивать отдельное жилье.

…Но однажды парень не пришел на берег реки. Пустынная набережная с прямыми прутьями падающего дождя будто тосковала вместе с Кассандрой, и только ветер недобро гудел, и только воробьи кричали еще громче, будто предвещая беду…

– Его увезли… – рыдала безутешная Миранда, мать Хозе. – Сначала военные собрали их на стадионе. Они там до сих пор мучают людей… Соседка сказала, что видела, как Хозе затолкнули в военную машину вместе с другими мужчинами и куда-то увезли…

Хунта, пришедшая к власти, не щадила никого. Через несколько дней неизвестно куда пропала и сама Миранда.

Потянулись долгие дни ожидания. Но Хозе все не возвращался и не возвращался. Не может быть. Он не мог бросить свою Кассандру. Злые языки говорили, что Хозе сбежал на корабле на другой материк, кто-то предполагал, что парня убили на стадионе «Чили» вместе с его единомышленником – Виктором Хара. Кто-то по большому секрету рассказывал, что Хозе якобы увезли в какую-то колонию для медицинских исследований. Колдунья Рита сказала, что он живой, но зачарован, поэтому его нельзя найти.