Константин Стогний - Волки траву не едят

Сам Ден был удивлен не меньше пленника. Увидев Виктора, он вздрогнул и, пытаясь не выдавать своего изумления, протянул руки Анабель, чтобы помочь ей спрыгнуть с борта.

– Прошу вас, сеньорита.

Освобожденные от наручников Кремень и Лавров спрыгнули сами. Перед ними возвышался деревянный дом с покатой крышей и широкой верандой – точная копия «дома Гитлера» из окрестностей Сан-Карлос-де-Барилоче.

«Так вот кто хозяева домика в Аргентине…» – мысленно заключил Виктор.

Двор был вымощен камнем. К нему подходила длинная подъездная аллея, обсаженная тополями, дикорастущий сад, несколько сотен роз смотрели в окна библиотеки, а длинная зеленая лужайка уходила от дома в лес, в спокойную пустоту. Тот, кто строил это жилье, попытался перетащить германские Альпы через Атлантический океан. Старался изо всех сил, и весьма успешно.

Где-то там, в Европе и на Ближнем Востоке, люди погибали, получали увечья, в них вонзались осколки стекла, их разрывало взрывчаткой. Людей избивали, грабили, душили, насиловали, резали им горло, сжигали заживо. Люди голодали, болели, тосковали, мучились от беззакония, террора, гражданских войн – злые, жестокие, трясущиеся в религиозном или националистическом экстазе…

…А в солнечной спокойной Южной Патагонии стояло замечательное летнее утро. Долина была расположена достаточно далеко от города с его шумом и смрадом и отрезана невысокими горами от океанской сырости. Попозже здесь будет жарко, но это будет приятная, утонченная жара для избранных – не такая грубая, как пекло у океана, не такая липкая и противная, как в городе. Эта долина была идеальным местом для жизни славных ветеранов Третьего рейха и отдыха столь же славных бойцов «Аль-Каиды».

У запыленных внедорожников два уже знакомых Лаврову шофера-араба Ахмед аль-Сануси и великан Разан Зайтунех что-то рассказывали друг другу, сопровождая сообщаемое эмоциональными жестами. Оба были молоды, смуглы, напористы и полны жизненных сил. В свой разговор они вкладывали столько мышечной активности, сколько обычный европеец потратил бы, чтобы втащить телевизор на четвертый этаж дома без лифта.

У входа в дом индеец в пончо что-то докладывал Али Фазрату:

– …dos barcos, señor…

Араб слушал мапуче и растирал затекшую в дороге шею. Слушал с той улыбкой, что бывает, когда людям хочется не улыбаться, а заорать во весь голос. Он похлопал индейца по плечу. Тот распахнул рот величиной с пожарное ведро, засмеялся и махнул Осинскому с пленниками приглашающим жестом.

Они поднялись по каменным ступеням, половина больших двойных дверей бесшумно распахнулась. Пол был выложен мозаикой, будто во дворце, а цветные витражи окон напоминали розы готических соборов… Из холла пленники прошли в слабо освещенную комнату не меньше двадцати квадратных метров. Они с удовольствием заметили душ с необходимым наличием больших полотенец и банных халатов.

– Ну, что, Шарапов, – обратился Виктор к Сергею, выходя из душа последним и завязывая пояс халата. – Сейчас бы супчику горячего да с потрошками! А?! Хотел бы ты сейчас супчику горячего да с потрошками?!

– Я бы сейчас, Глеб Егорыч, горячих щей навернул! – в тон ему ответил «Шарапов».

– О чем это вы? – недоуменно спросила Анабель. Завитки волос на ее шее были еще мокрыми, как у сказочной русалки. Остальным волосам девушки было уютно в пышном тюрбане из полотенца. Она подошла к столику, шаркая большими одноразовыми шлепками, и Сергей Кремень уже отодвигал перед ней столик с таким усердием, какого не получить ни от одного официанта. Анабель села, засунула босую ногу под себя и поблагодарила его нежной, восхитительно-ясной улыбкой.

– И почему ты назвал Виктора Глебом Егоровичем? А «шарапов» – это что? Вроде как «шалопай»?

Украинцы от души расхохотались.

– Нет-нет, сеньорита, – поспешил объясниться Кремень. – Это мы говорили голосами двух полицейских из старого фильма.

– А! Это как Madame, je ne mangé pas six jours?

– Что? – в свою очередь хором удивились украинцы.

– Все русские, как только увидят официантку-француженку, сразу же сообщают «Мадам, же не манж пас сис жур!» А с виду и не скажешь, что не ели шесть дней.

Виктор с Сергеем разразились таким хохотом, что в дверном проеме появилась встревоженная голова Олега Осинского с немым вопросом в глазах.

– Вы слышали, господин Осинский? – спросила его Анабель с притворной требовательностью.

– Слышать-то я слышал, вот только ничего не понял, – ответил Олег.

– Мои украинские друзья хотят суп с потрохами.

– Могу предложить суп из морских ежей.

– Дружище, ну сколько можно этот йод хлебать, – возмутился Кремень. – Найди что-нибудь с мясом, что ли?

Минут через десять Осинский прикатил передвижной сервировочный столик с фарфоровыми супницами, стопкой тарелок и ворохом столовых приборов.

– Вот что я могу вам предложить, господа почетные пленники, – Олег приоткрыл крышку одной из супниц. – «Пайла марина» – суп из набора морепродуктов и рыбы, приправленный чесноком, кинзой и луком.

– Это мне! – обрадовалась Анабель.

– Олег, не томи, мясо есть? – Лавров не скрывал, что изнывает от голода.

– Тебе что, араба зарезать? – «подколол» Виктора Кремень.

– Тише ты, охотник за ракушками! – разозлился Осинский. – Арабы-то они арабы, но русский кое-кто понимает… Специально для тебя, Лавров!

Осинский открыл другую крышку, провозглашая, как официант:

– Касуэла – традиционный и самый главный в Чили суп, густой, как соус, из мяса и крупно порезанных овощей!

– О! Картошечка! – воскликнул Кремень с интонациями Косого из фильма «Джентльмены удачи», без спроса открывая огромную металлическую чашеобразную крышку над плоским блюдом.

– Это тебе не картошечка, – наставительно сообщил Осинский. – А «куранто» – специфическое блюдо, приготовляемое в земляной печи. Здесь моллюски, мясо, овощи, ну и картошечка.

– Фигассе! – воскликнул Лавров. – Еще немного, и я попрошу политического убежища в колонии Дигнидад. И причиной будет это самое «куранто».

– Это еще что! Если готовить по-настоящему, – увлеченно добавил Осинский, – то все ингредиенты укладываются на дно ямы, выложенное раскаленными камнями, покрываются мокрыми мешками и присыпаются землей. Но сейчас приготовили в обычной скороварке.

– А передайте-ка мне во-о-он того шашлыка, – попросил Лавров, быстро управившись с тарелкой касуэлы.

– Это не шашлык, а чурраско, – поправил его Олег, накладывая тонкие ломтики мяса, приготовленного на гриле, на разрезанную булочку и добавив туда помидор и авокадо. – Чилийцы бы на тебя обиделись. Попробуй, по вкусу это нечто совершенно иное!

– М-м-м! Сказка! – Виктор наслаждался едой, не скрывая блаженства. – Осинский, иди ко мне поваром! – в шутку предложил он. – Зарплата хорошая, полный соцпакет.