Константин Стогний - Волки траву не едят

На крик араба в комнату вошел громила-араб.

– Отрежь этому неверному язык! – неожиданно спокойно приказал великану Али Фазрат.

Водитель поклонился и пошел к Виктору.

«Перегнул палку, – подумал украинец. – Ну, теперь лови торпеду, Витек».

Лавров знал, какой невероятной силой обладает Зайтунех, но не боялся его. Пах не накачаешь. Сейчас он ударит силача между ног, и тот обязательно согнется – не кастрат же он, в конце концов. А как согнется, дальше уже дело техники. Виктор спокойно перебивал ребром ладони несколько кирпичей, стоящих стопкой. Неужели шея этого арабского чудовища была крепче кирпичей? Вряд ли…

Пока Виктор размышлял, Зайтунех уже вытащил из-за пояса громадный нож и схватил его за шею.

Секунда… и бандит получил пяткой между ног. Но ничего не случилось, только сам Виктор вскрикнул от боли. Громадный араб носил металлический бандаж.

«Кирдык…» – последнее, о чем подумал журналист. Зайтунех с улыбкой обхватил голову украинца, зажав ее предплечьем, и поднес свой тесак прямо ко рту Виктора. Лавров пытался вырваться, но как можно освободиться от «железных тисков»?

Внезапно Али Фазрат вскинул руку вверх.

– Довольно!

Зайтунех отпустил Виктора, и тот, полузадушенный, сел на пол, пытаясь отдышаться.

– Вы смелый воин, господин Лавров, – опять перешел на «вы» Али Фазрат. – Вы заслуживаете уважения, но не жизни… Лишить вас ее я успею всегда, а пока вы мне нужны.

– Поэтому, – хрипло спросил Виктор, – вы решили отрезать мне язык?

– Что вы, что вы! Если я отрежу вам язык, как же вы будете читать заклинание?

– Какое заклинание?

– На обряде воскрешения Адольфа Гитлера. Ваш друг Кремень сказал, что это способны сделать только вы… И заберите ваш смартфон, мне он больше не нужен.

– Наигрались? – не мог не съязвить Виктор напоследок.

– Придет время, я убью тебя первым, европеец, – проворчал Али Фазрат и вышел в боковую дверь, а Виктор посмотрел на Разана Зайтунеха.

– Ну, пойдем. Только больше не обнимай меня, хорошо?

…Они выдвинулись в Пуэрто-Монт на двух внедорожниках Toyota Land Cruiser. Машину вел неулыбчивый ливиец Ахмед аль-Сануси. Лаврову, как самому габаритному, досталось пассажирское сиденье возле водителя. Осинский, Феррер и Кремень устроились сзади. Второй «тойотой» управлял сириец Разан Зайтунех, рядом сидел Али Фазрат, а ливиец Ахмед аль Зубаир и еще два боевика разместились на заднем сиденье. «Обычно приходится передвигаться в Чили по ночам в багажнике или в кузове грузовика, – подумалось украинскому фотографу. – Наконец-то можно и на красоты посмотреть!» Местность за окном напоминала Карелию или Финляндию, единственным отличием от которых были величественные горные вершины Анд, стоящие стеной по всей западной части горизонта.

Основанный немецкими колонистами чилийский город Пуэрто-Монт архитектурой напоминал аргентинский Сан-Карлос-де-Барилоче. «Балочные» дома с остроконечными черепичными крышами, увенчанные характерными флюгерами, декоративные балконы с коваными решетками, увитыми плющом и другой зеленью, безупречно прямые улицы, содержащиеся в идеальной чистоте. Процессия из двух внедорожников Toyota Land Cruiser проехала мимо кафедрального собора из красного дерева и прибыла в порт. Прибой шелестел нежно, словно бабушка, поющая колыбельную: «Ой люлі, люлі, люлі, налетіли гулі…»

Почему в особо опасные для жизни моменты человек впадает в детство? Хочется послушать бабушкину колыбельную, положить голову маме на колени, почувствовать на себе руки отца, когда тот учил плавать на мелководье. Наверное, потому, что в такие минуты человек беззащитен, как ребенок. А кто поможет ребенку, как не взрослые? Вспомните громадного дога, который, до сих пор думая, что он щеночек, лезет к крохотной хозяйке «на ручки», или здоровенного гуся, который продолжает считать курицу мамой и бежит за ней по всему двору… Всем взрослым иногда хочется снова побыть детьми. Иногда это происходит подсознательно.

Детство, на миг посетившее Лаврова бабушкиной колыбельной, закончилось.

На берегу «арабскую экспедицию» с европейскими пленниками ожидали два семиметровых открытых мотобота с центральным постом управления и легким навесом от жаркого солнца. Одним распоряжался тот самый индеец со ртом размером с пожарное ведро, на другом Али Фазрата, Осинского, Лаврова, Кремня и сеньориту Феррер встретил «латинос». «Капитан Хуан Гарсия де Сото йо Сото-майор» – так он им представился. Грязная рубашка «капитана», расстегнутая у ворота, местами торчала из-под пиджака. Он не брился дня четыре. Острый нос с горбинкой. Пальцы неопрятного моряка покрывали длинные тонкие шрамы от капроновых сетей. А глаза были похожи на два уголька в голове у снеговика. Хуан Гарсия де Сото подал руку Анабель Феррер, первой ступившей на борт.

Настил и на носовой платформе, и по всей площади кокпита был «нескользящим» или, как говорят рыбаки, хватающим за ноги в штормовую погоду. Впрочем, погода была спокойной и солнечной.

У самого берега вода была изумрудно-зеленой, светлой и прозрачной, сквозь нее было видно песчаное дно. Однако уже метрах в десяти от берега она стала мрачной и темной и приобрела странный сине-чернильный оттенок. Мотобот индейца «пожарное ведро» шел первым, следом за ним – лодка «капитана Хуана как-его-там майора». За первым ботом тянулись буруны волн, и в этом кильватере резвые прибрежные чайки высматривали зазевавшуюся рыбешку.

Только с воды обширный порт Пуэрто-Монта открывался во всем многообразии. Рыбацкие шхуны, элегантные катамараны и даже деревянные яхты, имитирующие старинные испанские галеоны. Того и гляди, возьмут на абордаж, и на борт корабля выпрыгнут пираты и, бряцая кривыми саблями, сверкая серьгами в ушах, возьмут в плен и не выпустят…

«Лучше уж пираты, чем эти…» – думал Виктор.

Какой-то катер проплыл совсем близко от их мотобота. Всех пассажиров «Капитана Хуана» с ног до головы обдало холодной морской водой. Но солнце и ветерок обсушили всех пассажиров, едва Пуэрто-Монт скрылся из виду. Северный берег залива Релонкави был очень красив при взгляде с моря. Путешественники-пленники плыли мимо далеко выступающих скалистых мысов с пещерами, крохотные каменистые островки заставляли капитана Хуана глядеть в оба. Берег залива состоял из множества маленьких бухт и скалистых утесов. Поэтому каждый раз, подплывая к очередному утесу, пассажиры мотобота с нетерпением ждали, что же откроется там, за поворотом, скорее бы Вилья Мелимойу!

Судя по позеленевшему лицу, Али Фазрата серьезно мутило.

– Это на берегу он я сеид, а здесь – салага! – смеялся капитан Хуан, болтая с Виктором.