Олег Кирьянов - Северная Корея

Могу сказать, что, имея опыт работы в журналистике, я прекрасно понимаю японских коллег. Я сам ни раз сталкивался с ситуацией, когда ленты информагентств уже «взорвались» очередной сенсацией по КНДР, новость вошла в топ самых горячих и твое начальство уже не может ее игнорировать. Тебе велят: «Пиши!» Твои сомнения касательно правдоподобности «сенсации» наталкиваются на вполне логичный ответ: «Это вошло в „топы“ мировых новостей, игнорировать мы не можем. Пиши!» Я постоянно пытался искать выход, чтобы и волки сыты и овцы целы, чтобы моя совесть корееведа была чиста. В конце концов я начал прибегать к такому трюку. Сначала излагал суть проблемы, но при этом отмечал источник информации, давал ему оценку, потом приводил мнения экспертов, окончательный же вывод доверял сделать читателю.

Эксперты, казалось бы, как никто другой, должны иметь представление о реальном положении дел, понимать всю сложность сложившейся ситуации и предоставлять максимально объективную информацию. Однако и с ними не все так просто.

Многие эксперты по КНДР работают в бесчисленных южнокорейских институтах, вузах, академиях, центрах, «форумах», обществах и прочих организациях. Они активно публикуют доклады по северокорейской проблематике, которые зачастую также становятся источником новостей о КНДР. Это разные люди со своими взглядами и отношением к Пхеньяну. Если они работают в государственных институтах, то в той или иной степени вынужденно отражают позицию официального Сеула либо, как минимум, ее учитывают. И эта их позиция накладывает отпечаток на публикации. Те, кто не хочет спорить с правительством, но и не желает подавать доклады в стиле «Чего изволите?», часто уходят в исследовательскую работу, избегая давать политические оценки и делать выводы. Кто надо — тот поймет, оценит и воспользуется объективной информацией, считают они. С другой стороны нельзя сказать, что чиновники южнокорейского правительства прямо-таки стоят за спиной экспертов и выверяют каждый доклад научного сотрудника из госинститута. Конечно же ничего такого нет. Однако многие эксперты с Юга вынуждены все-таки оглядываться на Голубой дом (название администрации президента Южной Кореи).

Если учитывать сильную закрытость Северной Кореи, особенно в отношении южан, а также невозможность для южнокорейцев побывать в КНДР даже в качестве туристов (туры в Кымгансан и Кэсон ранее существовали, но были прекращены в 2008 году), то становится понятно, что эксперты-южане вынуждены полагаться на информацию от третьих лиц. Как правило, в роли третьих лиц выступают перебежчики из КНДР, работающие с Северной Кореей китайские и прочие иностранные бизнесмены, дипломаты, а также все, кому довелось пообщаться с северокорейцами напрямую или побывать в КНДР. Если выпадает удача, то собеседниками, а значит, и поставщиками сведений выступят сами северяне, которые за деньги или по другим мотивам согласятся пообщаться с экспертом из Южной Кореи.

Вопреки часто встречающемуся среди сторонников КНДР мнению перебежчики в основной своей массе не начинают вещать в стиле: «Я вырвался из империи зла и выбрал свободу и демократию, готов продолжить борьбу с преступной кликой, возглавляющей КНДР!» Однако есть и такие, кто готов с утра до ночи поливать Северную Корею грязью. К ним-то, кстати, чаще всего и обращаются зарубежные СМИ, их приглашают выступать на форумах по «правам человека в КНДР» и проч. В целом же перебежчики рассказывают о своей жизни весьма спокойно, без излишней враждебности, хотя, конечно, и в любви к Северу не признаются. Эти рассказы весьма ценны и чаще всего достоверны, особенно когда касаются обыденной жизни. Но тут проблема в другом. Подавляющее большинство перебежчиков — это выходцы из малообразованных крестьянских семей, чаще всего из северных провинций КНДР. Иногда, конечно, встречаются мелкие бизнесмены и чиновники. Но в любом случае чисто по объективным причинам информация, которую перебежчики способны передать, ограничена узкими рамками их места проживания и среды общения. А потому данные надо собирать в большом количестве, обобщать, анализировать, чтобы получить хотя бы какое-то подобие объективной картины. Но даже в этом случае мы вряд ли получим полностью объективные данные касательно жизни в Северной Корее. Это, конечно, лучше, чем ничего, но все равно недостаточно, чтобы говорить с уверенностью: «В КНДР все устроено именно так…»

С моей точки зрения, именно в недостаточной информированности, а не в идеологической ангажированности перебежчиков кроется опасность. Именно поэтому иностранные эксперты не могут получить достоверных сведений о Северной Корее. Большинство северян, перебравшихся на Юг, отнюдь не начинают радостно раздавать местным СМИ интервью в стиле «Как я рад, что попал на землю свободы». Да, есть и такие, но большинство ведут себя тихо; если спросишь про жизнь в КНДР, расскажут, конечно, но рассказ, скорее всего, будет коротким и скупым на подробности.

Южнокорейские эксперты — если им удается получить гранты, а порой даже по личной инициативе — регулярно выезжают в приграничные с КНДР районы Китая, где опрашивают китайских корейцев, бизнесменов, работающих с Севером. Иногда им даже удается взять интервью у северян. С моей точки зрения, для южан — это один из основных и самых главных способов получить более-менее объективную информацию и им должны пользоваться реальные, а не политически ангажированные эксперты. Но и тут существует опасность получить неверные данные. Во-первых, в приграничных районах КНДР уже появились мелкие мошенники, которые, движимые желанием заработать на интервью, выдают себя за китайских бизнесменов, работающих на территории Страны чучхе. Бывает и так, что этнические корейцы Китая притворяются гражданами КНДР, придумывают себе историю и с удовольствием и за серьезные для них деньги (интервью с «настоящим северокорейцем» стоит в разы больше, чем с китайским бизнесменом, работающим с Севером) начинают вешать лапшу на уши южнокорейским исследователям. Если учесть, что язык в северных провинциях КНДР и у этнических корейцев Китая, проживающих в Маньчжурии, очень похож, а от родственников, друзей, знакомых они постоянно слышат какие-то рассказы о Северной Корее, то этническому корейцу несложно притвориться северянином. Более того, по сообщениям СМИ, в Китае уже появились своего рода «академии», в которых обучают искусству притворства, помогают сочинять истории, чтобы потом податься в Южную Корею или на Запад в качестве «перебежчика из КНДР». Следует помнить, что в этом случае фальшивый перебежчик получает значительные деньги на обустройство, а потом ему еще и пособия выплачивают. Южнокорейская контрразведка и разведка, конечно, знают свое дело, но и они признают: один-два процента перебежчиков, которых принимает Сеул, на самом деле этнические корейцы из Китая, а не реальные граждане КНДР. А вот среди тех, кто уходит в страны Запада, доля подобных лжебеженцев из Страны чучхе, по мнению экспертов, достигает тридцати — сорока процентов.