Пауль Вернер Ланге - Континент коротких теней

«Колдун ненавидит худого человека» (дуала, Камерун).

Все последующие попытки Мауха найти место в каком-нибудь научном институте или музее срывались. Через год справочник Майера сообщил, что Маух умер в Блаубёйрене в 1875 году, не достигнув даже тридцативосьмилетнего возраста.

Юго-восточный банту: колдун овамбо

Оказалось, что один из самых значительных немецких исследователей Африки вынужден был работать на цементном заводе в Блаубёйрене и ночевать в здании железнодорожного вокзала. Он так и не смог найти время для систематизации своих записок в единый груд. Мучимый астмой и другими болезнями, он часто проводил ночи перед широко открытым окном своей комнаты. Убогое времяпрепровождение для человека, который мог быть директором акционерного общества и иметь достаточно денег, чтобы купить мороженое даже в преисподней! В страстную пятницу 1875 года он выпал из этого окна и 4 апреля умер в больнице города Штутгарта.

Джеймс Брюс уже пил из родника, дающего начало Голубому Нилу, был найден Томбукту и разведано течение Нигера. Но никто пока не разгадал загадку, которая уже в течение тысячелетий волновала человечество: откуда берет начало Белый Нил и где находятся Лунные горы, на склонах которых зарождаются его истоки.

Но вот в середине столетия немецкие миссионеры, находившиеся в Восточной Африке на службе британского миссионерского общества, сообщили, что видели горы, покрытые снегом. В записках Иоганна Ребманна (1820–1876) говорится; «Мы расположились в центре местности, где много диких животных — носорогов, буйволов и слонов, и уснули, хранимые богом, тихо и спокойно под колючим кустарником. Этим утром мы разглядели горы Джагга четче, чем когда бы то ни было, а около десяти часов я увидел вершину, окутанную ослепительно белым облаком. Мой проводник назвал то белое, что я увидел, просто «береди» — «холод», но мне было совершенно ясно, что это было не что иное, как снег» 207 207 Krapf L. Travels, researches and missionary labours… in eastern Africa. London, 1860. . Это случилось 11 мая 1848 года в местах расселения народа джагга (чага), к югу от массива Килиманджаро. Вершина, которую увидел Ребманн, была Кибо 208 208 Кибо — название главного (3-его) вулканического кратера, который составляет основу стратовулкана Килиманджаро. Это самый высокий заснеженный пик в Африке, высотой 5895 метров (19340 футов). Это также самый высокий вулкан в мире. (5895 м). Вечные снега действительно покрывают вершину потухшего вулкана, самую высокую в Африке. На следующий год коллега Ребманна, миссионер Людвиг Крапф (1810–1881), открыл гору Кения (5200 м), расположенную севернее, на самом экваторе, и тоже покрытую сверкающей шапкой снега.

«Кибо для них благословенное место, символ их родины, простирающей свою благодать на много дневных переходов. С нее стекают потоки, превращающие их земли в цветущие и плодороднейшие угодья. Там рождаются тяжелые грозовые облака, которых страстно ждут в жаркое время года бедняки, поскольку богатеи, облеченные властью, не дают им пользователя водой из каналов, проложенных общими усилиями. Кто приходит сверху, то есть с Кибо, должен здороваться первым, ибо он приходит из Счастливой стороны»

(Bruno Gutmann. Dichten tind Denken der Dscftagganeger, 1909).

Снег над раскаленными саваннами Восточной Африки? Европейские ученые отнеслись к этому сообщению с недоверием, некоторые его просто отвергли. Особенно резко нападал на миссионеров английский географ Уильям Десборо Кули, покровитель Барта, уже длительное время занимавшийся систематизацией всех сообщений о гидрографических условиях Центральной Африки. Это игра воображения, скопление облаков или преломление света, считал он. Даже гениальный Александр Гумбольдт, поднявшийся почти до самого нижнего края ледника на вершине Чимборасо, тоже находящейся около экватора, выражал сомнение.

Дискуссия была в самом разгаре, когда посланники веры вновь заставили заговорить о себе. Якоб Эрхардт, семь лет проработавший вместе с Крапфом и Ребманном, опубликовал в 1856 году в Лондоне карту Центральной Африки, на которой было изображено гигантское внутреннее море Уньямвези, охватывавшее по широте почти четырнадцать градусов.

Вид на вершину Кибо

В действительности Эрхардт неправильно истолковал рассказы арабских и суахилийских торговцев, сообщавших ему о трех разных водоемах — об озерах Виктория, Танганьика и Ньяса. Теперь на Эрхардта вполне справедливо нападал Кули, располагавший более точными сведениями, хотя практические заключения Эрхардта основывались не на его личных выводах, а на обших заблуждениях миссионеров.

Среди лиц, особенно заинтересовавшихся сообщениями Ребманна и Эрхардта, были Ричард Фрэнсис Бёртон (1821–1890) и Джон Хэннинг Спик (1827–1864), Оба были сыновьями обеспеченных родителей, и оба служили офицерами в британской колониальной армии в Индии, прежде чем заняли достойное место в истории географических открытий. Спик был страстным охотником, в поисках дичи исходившим многие мили. Офицерского казино, алкоголя и табака он избегал, словно чумы. Очень рано у него пробудилась страсть к путешествиям в неизведанные районы мира, поводом к чему могла послужить зоологическая коллекция отца, экспонаты которой он пополнял бесчисленным количеством рогов и других охотничьих трофеев. Отличительными чертами его характера были упорство, настойчивость, выдержка и казавшийся загадочным дар интуитивного обобщения полученной информации. Ричард Бёртон казался более рациональным, его побуждения были более понятными. Он был в высшей степени рассудительным и толковым человеком, ограниченным, пожалуй, только надменностью викторианской эпохи. Бёртон любил посещать индийские базары, переодевшись нищим или лоточником, любил смешиваться с пришедшими на свадьбу гостями или с толпой паломников. Новый язык никогда не был для него препятствием. Хинди, например, он выучил еще до того, как отправился в Индию. К концу своей бурной жизни он в совершенстве владел более чем двадцатью языками. Мастерство переодевания пригодилось ему в 1853 году, когда он под видом мусульманского паломника посетил святые города Мекку и Медину, куда христианам доступ был категорически запрещен. На следующий год ему посчастливилось проникнуть в эфиопскую провинцию Харэр, где почти не бывали европейцы. Это случилось после его знакомства со Спиком, и некоторое время они вместе исследовали Сомали. Едва избежав смерти от копий непокорных сомалийцев, они приняли участие в Крымской войне на стороне Турции.