Константин Стогний - Пангапу, или Статуэтка богини Кали

– Не иди туда! Она умирает! Я лучше сам ее убью! – дикарь почти кричал. Он был беспомощен от горя. Виктор посмотрел Матаджи в глаза.

– Матаджи! Ты – хороший воин. Но тупой! Зачем мне жизнь твоей женщины? У меня в рюкзаке есть отличные мясные консервы.

Папуас стоял и хлопал глазами.

– Ты хочешь спасти ребенка?… Принеси мне уголь из костра!

Виктор отодвинул папуаса в сторону и оглянулся на Пиакор.

– Пиакор, горячую воду мне! Быстро! – и с этими словами вошел в хижину.

Женщины племени от страха попрятались в свои норы. В стороне стояла молоденькая Кава и, как ребенок, горько плакала. Пиакор быстро подбежала к девушке и что-то прошептала ей. Девушка с восхищением посмотрела на Пиакор. Ее слезы моментально просохли. В глазах блеснул лучик надежды. Журналистка посмотрела на Матаджи, который, словно юноша, стоял и переминался с ноги на ногу.

– А ты чего стоишь? Тебе же сказали – принеси уголь из костра!

Матаджи по-мальчишески резво понесся к ближайшему костру, а Кава взяла Пиакор за руку, и они вместе побежали куда-то в другую сторону селения.

Далее все шло как по плану. Женщины быстро принесли горячей воды в глиняной посуде, купленной папуасами у вездесущих торговцев моту. Матаджи трясущимися руками в большом пальмовом листе принес раскаленный уголь. Над поселком папуасов раздавались четкие команды Виктора: «Матаджи, вали к своим – молиться! Не мешай!», «Девчонки! Никого сюда не пускать!», «Пиакор, будешь нужна! Стой и жди! Позову!»

Время шло. Племя переживало за судьбу несчастной Лоры. Мужчины молились, женщины, поборов страх, вышли из своих хижин с детьми на руках. Хоро молился вместе со всеми, но вскоре его ноги затекли и он встал, подойдя к шаману.

– Земит, начни колдовать! Ведь на самом деле духи хотели смерти ребенку Матаджи, а мы их не поняли. И хотели убить белого! Уговори духов помочь Лоре. Она не воин. Она просто женщина.

Шаман, сохраняя гримасу важности на изуродованном татуировками лице, раскачивался из стороны в сторону, испытывая терпение вождя. Затем открыл глаза и взглянул на Хоро.

– Духи не хотят! Они сердятся!

Хоро встал и заходил из стороны в сторону. Он о чем-то серьезно думал. Шаман продолжал свои россказни.

– Белый человек сам убьет Лору. Ребенок не родится. Так говорят духи. Белый человек…

– Земит! – вождь остановился и уставился на шамана, и тот замолчал.

– Хоро никогда не просил тебя об этом… – продолжил старик. – Обратись к моему отцу – Духу реки. Он поможет.

Шаман испугался и одновременно разозлился.

– Хоро, должно быть, лишился ума? Я не смогу этого сделать!

– Земит!

Земит встал и пошел между молящегося племени, взывая:

– Знайте! Только я могу помочь! Белый человек убьет Лору и съест младенца.

Но злого старика никто не слушал. Все продолжали молиться, то поднимая руки к небу, то опуская их на землю, касаясь лбом густой травы.

– Знайте – он убьет Лору с ребенком, а потом убьет всех ваших женщин и детей.

Женщины, слышавшие шамана, плакали и обнимали свое потомство. Казалось, вот-вот – и они не выдержат этого.

Из хижины высунулась голова Виктора.

– Пиакор, ко мне!

Пиакор обняла Каву и что-то шепнула ей.

– Пиакор, я сказал – ко мне! – послышался крик Виктора из хижины. И девушка забежала к нему. Женщины племени недоумевали. От любопытства они даже перестали плакать.

– Знайте! – опять включился Земит, потрясывая трещоткой и завывая! – Духи противятся! Они хотят, чтобы белый человек умер! Его нужно убить! Или он убьет Лору, и младенец не будет жить…

Речь Земита прервал внезапный крик новорожденного, донесшийся из хижины Матаджи. Глаза старого Хоро заблестели.

Виктор стоял, упершись головой в потолок жилища. Его удивлению не было предела. У него на ладонях лежал… белый младенец.

– Белый ребенок? Откуда у папуаски белый?!

И тут настал час блеснуть Пиакор:

– Вик, ты, наверное, не знал – все чернокожие дети рождаются белыми. Потом темнеют очень быстро – кто за минуты, что за полчаса, кто за час… по-разному.

– Засвечиваются, как фотопленка?

– Да, да. Именно так, – засмеялась в ответ Пиакор. – Я рада, Вик, что ты хоть этого не знал.

Виктор не слышал, он никак не мог прийти в себя от удивления.

– Нет, ну никогда бы не подумал. Белый негритенок. Ну а если он не потемнеет?

– А если вдруг не потемнеет – беда… Папуасы верят в то, что это злой дух.

– Некоторые из вас, наверное, и к Иисусу бы докопались: черт возьми, Иисус, ну зачем ты из воды сделал полусухое, девочки хотели полусладкое!

Виктор вдруг вспомнил Африку и понял, откуда берутся негры-альбиносы. Они просто… не засвечиваются. Нарушена пигментация кожи. Страшные, с бесцветными глазами и волосами, с неестественно красными губами и языком, эти несчастные люди всеми гонимы на всем Африканском континенте, словно прокаженные, и испытывают в своей жизни страшные лишения.

– Курус. Шаман-одиночка, – подала голос очнувшаяся роженица. – Он живет у Черной реки в пещере… Он белый.

Виктор просветлел.

– Как тебя зовут?

– Лора.

– У красивой женщины всегда красивое имя. Пиакор, дай ей попить.

Девушка налила в чашку из половинки кокоса горячей воды с какой-то травой и поднесла женщине, приподняв ее голову.

– Пей, смотри, горячо, не обожгись… Тебе повезло, Лора. Твой мальчик темнеет прямо на глазах.

Крошка хули лежал рядом с мамой на циновке. Папуаска была счастлива.

– С пуповиной я погорячился, – сказал Виктор, пряча свой тесак за пояс, – нужно было подождать. Говорят, полезно.

Виктор взял мальчика на руки.

– Ладно, малец, пошли. Явим себя миру.

Лавров вынес младенца на улицу и поднял вверх.

– Итак… Внимание… Тада-да-да-ам! Матаджи-младший!!!

«Он родился в то самое старое доброе время, о котором так часто будет слышать, когда вырастет», – подумалось Лаврову.

Ребенок кричит. Племя поднимает руки вверх и приветствует сына Матаджи. На лице счастливого папаши широкая улыбка.

– Мальчик родился. Воин…

В стороне стоял старик Хоро, из его глаз текли слезы. Он шептал:

– Я верил в тебя, брат Маклая.

У счастья нет оттенков, оно как солнечный свет. И говорить о нем – лишнее и досадное.

Всеобщую радость перекрыл крик шамана:

– Это я его спас! Я! Я обратился к духам, и они…

Земит оборвал речь на полуслове. На него смотрели сотни глаз. И впервые в жизни ничего хорошего для себя в этих глазах шаман не находил.

Матаджи хищно улыбнулся, вырвал из земли стоящее рядом копье, и Земит понял, что его здесь не спасет никто. Подобрав длинные веревки амулетов, висящих на поясе, шаман повернулся и побежал в джунгли. Матаджи сделал движение за ним, но на плечо легла тяжелая рука Виктора.