Эрих Вустманн - Марбу

Причину кочевок видят в недостатке корма. Когда мы производили киносъемки на Хардангерском, Йокелене и целыми днями ходили по глетчеру, то находили массу мертвых леммингов. Многие тысячи их лежали в маленьких углублениях, образовавшихся в результате таяния льда, причем бросалось в глаза, что все они лежали головами в одну сторону - в направлении ближайшей земли. Однако на другой стороне глетчера, откуда они должны были прийти, их не было видно. Снегопады и обвалы могли стереть их следы. Но было совершенно ясно, что они прошли по льду.

Появление леммингов в массовых количествах - настоящий праздник для хищных зверей. Медведи, лисицы, росомахи, куницы, горностаи, волки и многие другие месяцами питаются только ими. Хищные птицы тоже охотятся на них и всегда сыты. Орлам нужно много пищи, а лемминги бегают прямо-таки вокруг построенного ими в камнях гнезда. Сычи и совы сидят лениво на деревьях, потому что корм у них тут же, стоит лишь слететь с дерева.

Как всякая вещь имеет две стороны, так и появление леммингов и хорошо и плохо. Так как вместе с ними появляются обычно пушные звери всех видов, то охотник радуется щедрому леммингами году. Когда же лемминги в результате неблагоприятной зимы погибают, хищные звери обращаются к оленьим стадам, становятся для них бедствием и к тому же уничтожают уйму зайцев-беляков и белых куропаток. В результате польза от леммингов сильно уменьшается от последующего вреда.

Когда лемминг, такой маленький, становится против меня, свистит, ворчит или даже кусается, я не убиваю его ударом ноги, а спокойно прохожу мимо и даже уважаю этого малыша, который в далекой тундре имеет существенное значение для животных и человека.

- Теперь я, правда, устал и гребу домой,- сказал Хейка, вытягивая леску, хотя на крючке ничего не висело.- Который час, Эрих? Шесть часов? Благоразумные люди встают в это время.

- Прилежные люди отправляются ночью ловить рыбу, Хейка.

- Чтобы наловить такую кучу форелей, мне не нужно всю ночь шлепать себя по ушам, отгоняя комаров. Сетью я наловлю их мигом.

- Мы не ловим сетью. Зачем ты, собственно, пришел сюда с лесопилки? Должно быть, не затем, чтобы спать. В этой бессонной ночи виноват Марбу.

Некоторое время мы оба гребли, потом я опустил весло и спросил:

- Ты окончишь рассказ или продолжишь его сегодня вечером?

Хейка обернулся, тоже оперся на весло и ответил:

- Рассказ окончен, потому что Марбу мертв.

- Но медведица жива, Хейка. Собственно, рассказ должен бы продолжаться.

- Побегай за ней и сфотографируй конец на кинопленку,- ответил он ворчливо.

Нет, теперь с Хейкой каши не сваришь. Я сам почувствовал большую усталость и захотел вдруг спать. Какое мне было еще дело до медведицы? Как я узнал из рассказа, она не годилась для киносъемки. Она, пожалуй, разбила бы кинокамеру.

Молча мы втащили лодку на берег. Но нельзя сразу пойти в избушку и лечь на шкуры, ведь нужно еще вынуть рыбу, чтобы она не испортилась. Это дало возможность комарам покусать нас еще полчаса.

Но после этого мы спали, как сурки, и не думали о еде. Солнце перекочевало к югу, скрылось за стеной облаков и было где-то на юго-западе, когда мы встали и подумали о завтраке из рыбы.

Хейка вдруг заторопился. Хотя уже упали первые капли дождя, он хотел идти на озеро и поставить сети.

- Завтра придет за рыбой Микко, муж моей дочери,- сказал он.- Его двуколка должна быть полна, чтобы поездка оправдала себя.

- Могу я тебе помочь? - спросил я.

- Спасибо, я не имел этого в виду. Однако, если тебе это доставляет удовольствие, можешь пойти наловить лососей. Удочку, леску и крючок можешь взять у меня.

Я, конечно, согласился. Но на что была похожа рыболовная снасть Хейки?! Это была жердь, иначе «удочку» никак нельзя было назвать; он, должно быть, сражался ею с волками, она имела как раз такой вид. Леска была подходящей, но блесна никуда не годилась. И этим я должен был ловить лососей?

Со смешанным чувством, предвидя неудачу, без плаща и только в высоко натянутых сапогах я вышел на дождь. «Святой Петр!»,- воскликнул я, скаля зубы, но Хейка не понял, потому что Петра он искал в библии, а не при ловле рыбы.

Я прошел добрый час, прежде чем достиг ниже озера широкого и глубокого ручья. В некоторых местах он был похож на речку. Идя вдоль него, я добрался до холмистой местности, поросшей кустарником, и приблизился к тому месту, где ручей бежал по крутому склону. Здесь я должен был попытать свое счастье. Что искали лососи выше склона, не знаю; можно было попробовать и внизу, как советовал мне Хейка.

Чтобы не промокнуть, я остановился посередине, встал около кипящих водоворотов под невысокой скалистой стеной и чертовски радовался возможности не слушаться добрых советов опытного местного жителя. Ба, может быть, я новичок здесь? По моему кованому жилету было видно, что он пять лет прожил в безлюдье.

Это прескверно, стоять одному во время дождя под стеной и смотреть на воду. Как часто я был в одиночестве! Растения, звери, камни, песни, саги, старая утварь чужих людей, чужие языки и чужие мелодии заполнили все мое существование. А потом эти проклятые лососи, которые не шли на блесну! В этом все же был виноват Хейка; он один с его противной снастью.

Здесь река была добрых двадцать метров ширины, течение сильное, везде виднелись большие камни и водовороты, с которыми шутки плохи, если опрокинешься с лодкой. Я плавал и не по таким рекам, справился бы и с этой. Нужна лишь длинная речная лодка, какими пользуются местные жители, или разборная байдарка, на которой мне приходилось кое-куда плавать.

Сюда еще не заплывала ни одна лодка.

Поплавок я почти не видел, потому что он подолгу пропадал в водоворотах, и течение бессовестно тащило леску. Куда же девались лососи? Кроме шума буйной воды, я не различал других звуков. Кустарник со своими березками, игами и можжевельником переходил здесь в тайгу, где водилось много зверей. И Марбу и медведица тоже бывали здесь, возможно, охотились в этом месте или ловили рыбу. Кто знает?..

Медведица, впрочем, еще была жива и могла быть поблизости. Может быть, она даже наблюдала за мной злыми глазами! Странно, но на меня еще нигде в тундури не нападал страх перед зверями. Я не могу себе представить, что смогу пойти на медведя с ножом, не с большей охотой согласился бы стукнуть его по голове топором. Совершенно спокойно я ложился вечером под дерево, костер догорал, и я спал так же крепко, как дома в теплой постели.

Так же и под той стеной я не чувствовал страха. Я даже хотел, чтобы медведица пришла, тогда смог бы увидеть ее сам.

И действительно, напротив меня зашевелились ветки! Что-то темное стояло в кустах. Оно было большое и к тому же темно-бурое. Хотя еще нельзя было ничего разглядеть, я все же не думал, что это медведица; в этих лесах так много больших зверей.