Генрих Гунн - Две реки — два рассказа

Ничего аскетического нет в сийской природе, но много в ней тишины и спокойствия. Природа здесь мила, проста, и красота ее наполняет всех приходящих тихой радостью. Я бы хотел больше рассказать о Дудницах и о других милых моему сердцу местах, рассказать о рыбачьих зорях, о восходах и закатах, о мягких, пастельных тонах неба, о туманистых далях, о всплеске рыбы и о многом другом, отрадном, что сулит жизнь на лесных озерах. И о Черном озере, где вода и правда черная, и о Седловатом, и о Нюксозере, рыбацкой загадке. Все это приятное, летнее, отпускное, и многих людей радуют сийские озера, ставшие местом отдыха. Но наша речь не о рыбацкой и туристической романтике, и, посетив этот привольный уголок, мы вернемся на Двину, живущую своей трудовой жизнью.

Красива река под Сией, с крутыми заворотами, в лесистых увалах, ниспадающих к воде. Девственно-чист, ненарушен ее облик, и, кажется, и сто и больше лет назад была она такой же. Небольшие деревеньки приютились по вершинам холмов в зелени и чистоте и радуют своим простым обликом.

Но не та река Двина, где можно долго наслаждаться видом уединенных мест. Невелика она по протяженности, меньше многих, а по значению — первая на Севере, река с трудовым обликом — везде по берегам ее идет работа. Так на каждом отрезке нашего пути: безлюдные лесные берега сменяются видом новых промышленных поселков. Вот и сейчас на левом берегу видны нижний склад, бревноскатка, сплоточный рейд, а ниже — большой поселок с возвышающейся металлической ретрансляционной телевышкой. Это — Волочек. И ниже, в Ракулах, запань и сплотка.

Чем ниже, тем интенсивнее движение на реке, и было бы повторением перечислять все встречные суда: теплоходы и «ракеты», плотоводы и самоходки, катера и моторки. Ощутимо по речному движению, что мы входим в зону притяжения крупного промышленного центра. Я замечаю это и глядя на берега: вот пионерский лагерь, а вот стоят на берегу легковые машины и разбиты палатки — горожане выехали на выходные дни. Особенного в этом, конечно, ничего нет — по левому берегу идет шоссе, и не проблема отъехать на своей машине полтораста километров, но для меня, помнящего реку иной, все это ново.

Из воспоминаний прошлых лет одно наяву: пароход «М. В. Фрунзе», на котором я плыву, ходят еще «старички» на линии Емецк — Архангельск, всем жителям нижней Двины знакомые «М. В. Фрунзе» и «Степан Разин». Списать и пренебречь ими пока не стоит: «ракеты» и теплоходы скоростной линии не на все пристани заходят, и еще есть причина — «ракеты» немногоместны и в горячее время летних отпусков не могут справиться с пассажирским потоком, тут и выручают двинские ветераны.

Пусть не посетуют на меня прекрасная «Индигирка» и другие новые суда — я верен воспоминаниям юности. Пароход мил мне своим старческим простодушием. Идет он себе размеренным ходом, шумит, ворчит, дым валит из трубы, прогудит над плёсом в виду пристани — вот он я!

Построен пароход в 1902 году и носил имя «Преподобный Савватий». Впрочем, от старого парохода не только имени, но и корпуса не осталось — весь он перестроен заново. А рассказать о себе ветерану есть что. Когда-то и он считался на Двине скоростным и одним из лучших. Поначалу топился дровами: благо край лесной. В определенных местах на берегу лежали заготовленные пароходной компанией кругляши. Их грузили неимущие пассажиры, в основном богомольцы, которых за это везли бесплатно. Потом стал топиться углем. В гражданскую войну на «Савватии» эвакуировался из Архангельска в Устюг губисполком. На борту парохода состоялось экстренное заседание исполкома, принявшее решение о создании северодвинской флотилии. И снова трудился пароход на разных участках реки. Многократно переоборудовался он и ходит теперь не на угле, а на жидком топливе, и не крутит теперь рулевой огромное колесо, а управляет паровым штурвалом. Невелик его маршрут — двести сорок девять километров, а обслуживает двадцать восемь пристаней, и если не летит «ракетой», а идет вчетверо медленнее, то все же даст вам место и доставит куда нужно, и вы с доброй улыбкой поблагодарите «старика».

Так и я благодарю старый пароход с его молодой командой, сходя на пристани Орлецы.

Необыкновенное место эти Орлецы.

Река здесь заворачивает под прямым углом, огибая отвесные белые известковые скалы левого берега. На вершине утеса, поросшего деревьями, видна ровная площадка, рядом небольшая деревня на высоком холме, по склону которого поднимается лестница…

Когда-то, стоя напротив Пустозерска, я говорил себе: только перееду озеро и увижу место бывшего города. Так и здесь: если переплыть реку, то окажешься на месте бывшей древнерусской крепости Орлец.

Прислушаемся еще к одной двинской были, которая звучит здесь, у орлецкого заворота.

Есть такие места на наших северных реках, что взглянешь и скажешь: как здесь не быть городу? Так, глядя на здешние орлецкие места, удивляешься: почему здесь только небольшая деревня, ведь идеально ровное плато на вершине холма годилось бы в прежние времена для изрядного городка с посадом. Не могло такое место вечно пустовать.

В Новгородской летописи под 1342 годом записано: «Того же лета Лука Варфоломеев, не послушав Новгорода и митрополича благословения и владычня, скопив с собою холопов сбоев и пойде за Волок на Двину, и постави городок Орлець, и скопив емчан, и взя землю Заволотскую по Двине, вси погости на щит». В том же году Лука был убит двинянами, возмущенными грабежами ушкуйников.

Так был основан городок Орлец, просуществовавший 55 лет. Между тем на Двине начинаются иные события. Двиняне, недовольные самовластием Новгорода, ищут поддержки у Московского княжества. В 1397 году Заволочье отлагается от Новгорода и покоряется великому князю Василию Дмитриевичу. В ответ новгородцы разорили волости княжеские на Белом и Кубенском озерах, взяли Вологду, сожгли Устюг и пошли вниз по Двине. Двиняне затворились в Орлеце Заволочском.

Орлец в то время был небольшой, но хорошо налаженной каменной крепостью, одной из шести каменных крепостей Северной Руси. Осада длилась месяц и не принесла успеха. Тогда новгородцы перешли к переговорам. Они обещали осажденным сохранить жизнь, если те признают власть Новгорода и выйдут из крепости. «И вышедши двиняне из городка Орлеца и добиша челом воеводам», — повествует летопись. Главари мятежников были схвачены. Двинский воевода Иван Микитин доставлен в Новгород и скинут с моста, двое его братьев — Герасим и Родион — насильно пострижены в монахи, третий брат Анфал бежал в Устюг. Крепость на Двине была разрушена: «городок скопаша и разгребоша». Орлец перестал существовать.

С орлецких времен прошло ни много ни мало — шестьсот лет! И все же двинская историческая быль должна оставить свои следы в этих местах. Да, следы остались: место городка и сейчас угадывается без труда. Крайний дом деревни упирается в вал, далее расстилается ровная, поросшая сорной травой площадка. Окаймляют ее деревья над обрывом и кустарники на бывших валах. И никто с тех пор, как раскопали и разгребли городок, не решался селиться на этом месте. Говорят, стояла здесь некогда деревянная церковь. А сейчас — пустырь.