Генрих Гунн - Две реки — два рассказа

В нижнем конце улицы — пристань. И здесь тоже высокий красноглинистый берег и много простора. Невдалеке устье Вашки, далее обретшая широту Мезень в могучих берегах, под стать ее шири. Пейзаж оживлен: моторки снуют бесконечно, катерок тянет баржу, пришла «Зарница» из Дорогорского, на Каменку отправился пассажирский катерок-«омик». Может быть, невелико движение в сравнении с другими реками, но после четырехсоткилометрового пути по несудоходной реке оно радует, веселит взор, зовет в дальнейший путь.

Проста и непритязательна лешуконская сторона с ее деревнями, полями на холмах, заречными лугами, просты и люди ее, занятые сельскохозяйственным трудом, нешумно живут они в своем лесном крае, их лица проходят передо мной: механизаторы, пастухи, промысловики-охотники, рыбинспекторы — все они делают свое дело, которое нужно здесь, а следовательно, входит какой-то частью в общее дело, как и край их — Лешуконье — тоже входит своей частью в Северный край, как и сам Северный край тоже часть нашей большой страны.

Всегда красивы высокие речные берега, придают они реке величавый, торжественный вид. Как выразить впечатление от этих могучих красно-кирпичного цвета стен? Под ними идешь по неширокой прибрежной полосе и в самом деле как под стенами древнего города. Верх их порос лесом, фигурка человека, стоящего наверху, кажется крошечной. Под стать им и река, и дали речные. Горы высокие, дали широкие — простор эпический, таит он в себе невысказанный сказ, доселе не пропетую песню. В богатырском молчании застыли берега, и только легкий шорох, как шепот, от скатывающихся по круче камешков нарушает молчание.

Далеко тянутся высокие щелья, прерываемые распадками, оврагами — ущельями, по-местному. Так и называется первая деревня вниз за Лешуконским — Ущелье. Возле деревни за оврагом лежит ровная площадка, обсаженная с четырех сторон рядами старых лиственниц. Сколько лет этим великанам, двести, триста? Не сами выросли эти огромные деревья, а посажены человеческой рукой. Был здесь когда-то монастырек, Ущельская пустынь. Почему она здесь возникла?

Факты истории монастырской колонизации помогают понять нам, в частности, сухопутные и водные пути средневекового Севера. Как попадали прежде на Мезень? Был, конечно, морской путь, но был он дальним и небезопасным. Обычный северный путь в прошлом — по притокам больших рек с волоком на водоразделе. Мы уже знаем, что близко сходящиеся притоки главных рек Севера часто носили схожие названия: Пукшеньга Двинская и Покшеньга Пинежская, Пижма Мезенская и Пижма Печорская. Так и Пинежская Ежуга сходится близко с Мезенской Ежугой, той, что впадает близ Ущелья, и Зырянской Ежугой, впадающей в Вашку. Грунтовые дороги также прокладывались по местам древних волоков. Одна из дорог с Пинеги на Мезень шла вдоль двух Ежуг.

Очевидно, этим путем в начале XVII века пришел на Мезень монах Иов и близ устья Ежуги на приметном месте, где мы сейчас находимся, основал пустынь. Судьба Иова трагична: он был убит разбойниками.

Разбойники на Мезени… Это историческая загадка: откуда они в этом тихом крае? Правда, в так называемое «смутное время» разбойничьи шайки рыскали по Северу, но Иов погиб в 1625 году. Было бы странно, если бы такое чрезвычайное событие, как налет разбойников на мезенские волости, не оставило следов в народной памяти. Действительно, событие это отразилось в преображенной, фантастической форме — в мезенской сказке о разбойнике Зажеге (или Зажегине).

Существует несколько вариантов этой сказки, суть их сводится к следующему. Разбойник Зажега, как положено сказочному персонажу, наделен колдовской силой: он знает заговорные слова, умеет «уходить в воду». Последнее, в нашем понимании, может означать, что разбойники умели скрываться после своих дерзких налетов на селения. Противостоит злодею крестьянин-богатырь по имени Пашко (или Павел, Павлик — ласковым уменьшительным именем в народе называют силачей). Пашко мирно пахал ниву на своем богатырском коне. В это время по реке со своей шайкой плыл Зажега. Он сказал заговорное слово, и конь остановился как вкопанный. Пашко погнался за злодеем. Зажега ушел на Пезу. Там он почувствовал себя в безопасности и стал варить кашу. Только вдруг каша окрасилась в кровавый цвет. Появился Пашко, он нагнал разбойников и перестрелял их из лука (за что был прозван Туголуким), а Зажегу схватил и кинул в костер. Зажега пытался выйти из огня всякой гнусиной, но Пашко бросал его снова и так сжег Зажегу.

Если мы сведем воедино быль и сказку, реальное убийство Иова и фантастическую расправу над Зажегой, то сможем более или менее достоверно восстановить события давнего прошлого. Какая-то шайка разбойников бродила в XVII веке по Мезени и была истреблена местными крестьянами. Во главе крестьян стоял сильный, всеми уважаемый человек, некий Павел из Юромы. Крестьянский отряд шел по пятам разбойников, гнал их вниз по реке. Спуститься к морю разбойники не могли — в Окладниковой слободе находился административный центр края, там жили стрельцы. Пеза, правый приток Мезени, в то время была ненаселенной рекой, но по ней проходил путь в Печорский край. Здесь можно было поживиться грабежом, а затем пробраться в печорские волости. Но мезенские крестьяне, опытные следопыты-охотники, выследили врагов, напали на них врасплох и всех перестреляли из луков. Лук в XVII веке на глухой Мезени был основным охотничьим оружием. Благодарная память народная окружила имя Павла почитанием как местного богатыря, защитника слабых. Навеки был проклят разбойничий атаман, прозванный Зажегой за то, что грабил и жег мирные деревни, — каждый год по установившейся традиции в память победы над злодеем пылали по Пезе огромные костры.

Так причудливо сплетается порой сказка с былью, и по истечении времени все больше быль обрастает сказкой, так что трудно становится разделить их. Но в основе своей народное предание не может быть недостоверным. Не было в мезенском крае своих летописцев, но сохранился отзвук давних событий в образах народной фантазии.

Вот так шла-текла Мезень по тихому Лешуконью, а теперь, набрав силу, открылась во всей поэтической шири, и громче зазвучал ее голос, послышался напев старинных сказаний…

Она еще о многом расскажет нам. Послушаем.

Если судить по названиям мест, то не бывавшему здесь человеку покажется, что Мезень состоит из гор и ущелий. За деревней Ущелье, ниже устья Ежуги, будут Нисогоры, куда выходит старый пинежский тракт, далее по правому берегу — Кельчемгора.

В тот день, когда я прибыл в Кельчемгору, подул резкий северный ветер. Он рвал, свистел, гудел, нес черные тучи. Мезень взъярилась крутыми волнами, лодки не решались выходить в такую погоду. «Зарница», судно скегового типа на воздушной подушке, с плоским корытообразным днищем, тряслась на гребнях волн, как машина на неровной дороге. Неуютно в природе, мрачно, серо, холодно. Но то, что предстает взору в этих разбросанных по округе небольших деревеньках, заставляет забыть о непогоде.