Жорж Блон - Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник)

В тот же день встал вопрос: «Если бы я не был один, было бы мне легче?.. Но рассуждать на эту тему бессмысленно». В воскресенье 2 ноября Бомбар ныряет за улетевшей надувной подушкой. «Каков же был мой ужас, когда я хотел вернуться на борт! Я увидел, что лодка уносится от меня, а я никак не мог сократить разделявшее нас расстояние. Плавучий якорь, наподобие парашюта, превратился в парус. И больше лодку ничего не сдерживало». В конце концов Бомбар, который много тренировался и даже участвовал в заплывах через Ла-Манш, настиг «Еретика».

За лодкой следовали дорады – «опытные» избегали наживки, а «неофиты» жадно хватали. Каждое утро в лодку падали летучие рыбы. Неким подобием сачка-цедилки путешественник собирал планктон. В дневнике отражены ностальгические воспоминания: «Жарко. Сейчас бы кружечку пива! Больше всего я страдаю от отсутствия пресной воды. Мне надоело есть рыбу, но еще больше – пить ее!»

Наконец 11 ноября, на восьмидесятые сутки одиночного плавания, начался дождь-благодетель. Он растворяет соляной панцирь на теле и утоляет жажду – Бомбар собирает воду в брезент. Потом небо просветлело, над лодкой пролетает фаэтон, похожий на белую голубку с черным клювом. Эта птица может прилететь только из Америки. Настроение у него поднимается, как вдруг откуда ни возьмись – меч-рыба. Если она нападет, то может проткнуть лодку. К счастью, она уходит в сторону. Наверное, испугалась не меньше, чем Бомбар. Снова начинается дождь. В дневнике запись от 14 ноября: «За последние двое суток я настрадался больше, чем за все путешествие. Я покрыт мелкими нарывами, а на языке ощущаю соль. Пошел настоящий ливень, и все вымокло. Моральное состояние на высоте, но я уже устал от этой постоянной сырости…» Вскоре и моральному состоянию был нанесен удар. Во время штормов порвался парус, «Еретик» застыл в полной неподвижности. Ни одного корабля, никакой суши на горизонте. 1 декабря: «Напрасно я рассматривал свои фотографии из Франции, Касабланки и Лас-Пальмаса; меня охватила жгучая тоска. Испытание тянется слишком долго. Меня снедает ужасная неуверенность, я не знаю, где нахожусь. Я думаю, суша милях в двухстах, но доплыву ли я завтра или через десять, двадцать, тридцать суток?.. Хоть бы корабль увидеть! Если бы у меня было радио, я не ощущал бы такого одиночества».

Четверг 4 декабря: «Ничего не видно, по-прежнему ничего. Я начинаю чувствовать физическое истощение». На следующий день диарея, которая мучила его уже несколько дней, осложнилась кровотечением. «Если так будет продолжаться, лодка доплывет до берега, но я буду мертв». 8 декабря Бомбар записывает последние распоряжения, касающиеся жены и дочери, которой исполнилось три месяца. Но человек, оказавшийся в океане по собственной воле, все еще думает о своей миссии: «Хочу сказать вот что: нельзя допускать, чтобы другие потерпевшие кораблекрушение были обречены на смерть авторами книг для терпящих бедствие, в которых признаки приближения суши всегда ложны и лишают людей моральной стойкости».

8 декабря. Бомбар еще жив и в раздражении дополняет свою мысль: «Мне трудно поверить, что такие типы, как авторы книг для потерпевших кораблекрушение, пишут целые тома для американских ВМС и каждый раз ошибаются. Автор заявляет, что морскую птицу фрегат замечают в 300 милях от берега и даже более. Я видел ее в среду. В субботу утром я увидел сразу трех тропических птиц. Здесь я категоричен: трех сразу, и суша не может быть дальше 60–80 миль. Я должен был быть в 20 милях, но я ничего не вижу…» Ничего, кроме гигантского ската. Он оживляется, фотографирует его, не зная, к счастью, что чудовище может опрокинуть лодку одним ударом плавника или накрыть ее одним прыжком.

Только 11 декабря на горизонте появляется большой пароход. Он приближается. Увидит ли он крохотную лодку? Бомбар хватает солнечный семафор и отчаянно вертит им, пытаясь послать солнечный зайчик в глаз какого-нибудь матроса, как делают ребятишки с помощью зеркала. Ему удается привлечь внимание! Ерузовое судно, изменив курс, направляется к «Еретику».

Драма в духе Корнеля. Оставит ли Бомбар свой опыт незавершенным и продолжит путешествие на корабле, посланном Провидением? Весомый аргумент в пользу более легкого решения: суша находилась дальше, чем по его расчетам, а полеты птиц ввели его в заблуждение. До ближайшего острова Антильского архипелага оставалось еще 600 миль. Неужели не достаточно пятидесяти трех суток испытаний? Именно так, незавершенный эксперимент лил воду на мельницу скептиков. Нет, следовало продолжать. Еще двадцать суток отделяли смельчака от полного успеха. Пусть будет двадцать суток!

Ален Бомбар все же поднялся на судно. Он согласился принять чудесный душ и легкий, очень легкий завтрак – яичницу из одного яйца, крохотный кусочек говяжьей печени, ложку капусты и три фрукта. Это отклонение от «океанской» диеты остановило диарею, но вызвало другие расстройства пищеварения и – парадоксально – спровоцировало похудение Бомбара до опасного состояния.

«Аракака» – так называлось судно, – оказав моральную поддержку, удалилось. «Еретик» и его пассажир вновь оказались в одиночестве. Бомбар, как видно, не успел растратить свой запас терпения и надежды. 23 декабря 1952 года, через двенадцать суток после «передышки» на борту судна и шестьдесят пять суток с момента отплытия с Канарских островов, Бомбар достиг Барбадоса.

Будет ли применено на практике все, что можно извлечь из этого еретического опыта? В мореплавании, как и в других сферах, инновации порой наталкиваются на укоренившиеся привычки или чьи-то корыстные интересы. Но позволительно допустить, что благодаря этому врачу кораблекрушения все реже будут заканчиваться человеческими жертвами.

По сведениям некоторых испанских хронистов Средних веков, «странный краснокожий человек» приплыл на кантабрийское побережье в одиночку на «выдолбленном дереве». По-видимому, речь идет о пироге. Судя по описанию, этот человек был американским индейцем. Поскольку он очень плохо себя чувствовал, его немедленно доставили, но не к врачу, а к епископу. Он почти тут же умер, произнеся несколько непонятных слов.

Откуда он прибыл? Принесли ли его пирогу ветры и течения? Каким чудом он выжил? Если предположить, что он существовал в реальности и по своей воле покинул отдаленные берега, этот странный краснокожий человек может считаться предтечей мореплавателей-одиночек, победителей Атлантики, во всяком случае одним из первых таких путешественников.

Во все времена существовали люди, желавшие в одиночку помериться силами с океаном, схватиться с ним, что называется, врукопашную. Многие вышли в море, и больше о них ничего не известно. Только четыре века спустя после гипотетического прибытия странного краснокожего человека на испанское побережье можно с уверенностью назвать первого путешественника, который в одиночку переплыл Атлантический океан.