Жорж Блон - Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник)

– Приготовить два якоря, – велел капитан боцману. – И измерить глубину.

Туман продолжал редеть. Вскоре вся команда различила странный шум. Он доносился со стороны правого борта. Прибылов повернул судно в этом направлении. Шум усиливался. Это уже мало походило на водопад. Скорее на рев толпы, огромной толпы людей, возносящих молитву к Небесам. Неумолчность этого рева придавала ему какой-то неземной, таинственный и впечатляющий характер. Матросы тревожно прислушивались, устремив глаза вперед.

Туман рассеивался, и все ощутили, веря и не веря себе, ласковое тепло солнца. Потепление вселяло надежду, что видимость улучшится надолго. Боцман сказал, что дно обнаружено: глубина – 35 метров. Прибылов приказал подготовить якорь к сбросу, как только глубина достигнет 20 метров.

– И подготовить две шлюпки!

Рев то усиливался, то затихал, но становился еще отчетливее. Моряки никогда не слышали ничего подобного и спрашивали себя, что за необычный берег они увидят.

Дозорный с марса крикнул, что видит в море тюленей.

– С какой стороны? – спросил Прибылов, едва сдерживая радость.

– Со всех!

Туман внезапно растаял, но не весь. С обоих бортов и с кормы линия горизонта по-прежнему не просматривалась. Но те, кто смотрел вперед, а это была почти вся команда, увидели землю.

Земля была удивительно близко, прямо по курсу, и по мере продвижения судна берег открывался все больше. Отвесные скалы и холмистая равнина, похоже вулканического происхождения.

Судно медленно двигалось к этой неведомой земле, откуда доносился неописуемый, оглушительный рев. Равнину и часть скал освещало бледное солнце, которое всем показалось ослепительным. Моряки смотрели на землю и кричали от возбуждения. Вокруг судна безбоязненно резвились тюлени. У подножия отвесных скал моряки видели пляжи. И эти пляжи, от подножия скал до кромки моря, были сплошь покрыты серо-коричневой массой – это были мириады котиков, издававших нескончаемый оглушительный рев.

Обезумевшие от радости люди кричали так, словно хотели перекричать котиков. Теперь они только считали минуты, когда можно будет спрыгнуть в спущенные шлюпки и наброситься на это живое сокровище, на это невообразимое богатство.

Морские котики встретили людей без всякого страха, даже с любопытством. Они ни разу не видели людей, шагавших сейчас по пляжу в полный рост. И даже если бы они столкнулись с человеком годом ранее, они уже позабыли бы об этом. Они отнеслись к человеку с тем же отсутствием страха, с тем же любопытством, с каким прежде встречали незнакомых животных.

У тюленей почти нет памяти. Вернее, они помнят только то, что касается их повседневной жизни, и эта память совершенна. Она называется инстинкт. Они прекрасно помнят, как им питаться, они учатся плавать, дерутся между собой за возможность размножаться, знают, куда плыть в бескрайнем океане, чтобы добраться до мест кормежки и вернуться на родные острова в надлежащее время. Они знают, как избежать нападения их естественного врага – косатки. Они все это помнят, это часть их собственного миропорядка. Но нападение человека не было заложено в их память, вернее, эта память была слишком коротка. И сегодня морские котики северной части Тихого океана не обладают той памятью, которая указывала бы на человека как на злейшего врага.

Люди Прибылова высадились на берег, покрытый галькой и вулканическим песком, и двинулись к котикам. Они были вооружены палками. До этого они убивали котиков только в море, предварительно их оглушив ударом по голове, поэтому они держали в руках палки.

Стояла мягкая прохладная погода. Пробиваясь сквозь редкий туман, солнце освещало серо-черные и коричневые тела котиков, покрытые ценным мехом. Судно Прибылова застыло у входа в бухту, две вертикальные мачты слегка покачивались от слабого волнения на море. Над ними кружили морские птицы.

Оглушительный рев не прекращался. Котики, оказавшиеся рядом с человеком, затихали, с любопытством вытягивали шеи, разглядывая чужаков. Остальные не замолкали и продолжали свои игры. Люди подошли к ближайшим котикам, посыпались первые удары.

Один точный удар тяжелой дубинкой по голове – и зверь убит. Так и надо действовать, чтобы не повредить драгоценную шкурку. Со временем люди сообразили, что неразумно убивать всех животных подряд, не надо было трогать самок и взрослых производителей. Но моряки, первыми высадившиеся на острове, были неопытными, не настоящими промысловиками. К тому же они пришли в неистовое возбуждение при виде такого богатства и оглушены ревом котиков.

Началось варварское истребление морских котиков на облюбованных ими островах. Одним удавалось бить точно и ловко, но большинство убивало жестоко и неумело. Ужасная бойня, в которую вылилась первая встреча котиков с людьми, продолжалась не несколько дней и не один сезон. Она длилась много лет и прерывалась только на время, когда котики уплывали на родные острова.

В 1867 году Россия продала Аляску Соединенным Штатам за 7200 тысяч долларов. Смена хозяина не остановила бойню. Убийцы разных национальностей – американцы, британцы, канадцы, русские, японцы – принимали участие в охоте на котиков, уничтожая целые стада как на берегу, так и в море. Только в 1910 году американские власти начали проявлять озабоченность. Не из жалости, а потому, что Департамент рыбной ловли сообщил: популяция котиков сократилась с нескольких миллионов до 100 тысяч. В то же время книги Джека Лондона и Киплинга открыли людям глаза на чудовищное истребление животных и взволновали общественное мнение. Были приняты первые меры по их защите.

Уничтожение котиков в северной части Тихого океана не прекратилось, но было регламентировано. Котиков охраняют на островах в период миграции. Ежегодно, когда громадные стада отправляются на север, американский военный флот на расстоянии сопровождает их, как драгоценный груз. На островах не убивают ни детенышей, ни самок, а только «холостяков» – взрослых котиков, не имеющих гарема. На промысел котиков установлена ежегодная квота.

Отрадно было бы наконец узнать, что истребление котиков (и других животных) полностью прекратилось. Но для этого каждый должен добровольно отказаться приносить зверей в жертву собственным капризам и тщеславию.

Весна 1789 года. Франция переживает знаменательные события: в Версале созываются Генеральные штаты; один из представителей третьего сословия – человек решительный – убеждает своих коллег, собравшихся в Зале для игры в мяч, принести присягу и созвать Национальное собрание. Его зовут Мирабо. Ему сорок лет. Начинается Французская революция.