Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

Предшественники мои, отправлявшиеся из Кронштадта с той же целью (отвезти груз), с которою был послан и транспорт «Байкал», совершили плавание из Кронштадта в Петропавловск: а) транспорт «Америка» в 600 тонн, имевший более 10 узлов хода, пришел в Петропавловск через 10 месяцев 25 дней (капитан Шанц); б) транспорт «Або», такой же вместимости и скорости хода, в 12 месяцев 15 дней (капитан Юнкер) и в) транспорт «Иртыш», в 450 тонн, совершил плавание из Кронштадта до Петропавловска в 14 месяцев (капитан Вонлярлярский). По приходе в Камчатку состояло больных:

На транспорте «Америка» из 53 человек 10 человек»

«Або» из 73–22 человека

«Иртыш» из 50 — 8 человек

Из всех военных судов, отправлявшихся из Кронштадта в Петропавловск, всех скорее совершил это плавание шлюп «Камчатка» (капитан В. М. Головнин), именно в 8 месяцев 8 дней — 15 днями скорее «Байкала», но шлюп этот в 900 тонн имел ход более 11 узлов, а «Байкал» не ходил более 8,5 и был всего в 250 тонн.

Через эту банку в 1846 году вошел в лиман и вышел из него Гаврилов.

Так, например, для промера были отправлены на шестивесельном баркасе лейтенант Гревенс, на четырехвесельном мичман Гроте, а на вельботе мичман Гейсмар. На транспорте оставалось всего 10 человек команды. Ветер мгновенно засвежел, баркас выбросило на лайду, а вельбот — на отмель сахалинского берега, против огромного селения Тамлево. Люди из вельбота едва спаслись на берег и, разложив огонь, сушили свое платье, когда толпа гиляков, пользуясь тем, что после утомления наши уснули, утащила платье, так что Гейсмар с людьми на другой день явился в одной рубашке.

Офицеры — Попов, Гейсмар и Гроте; шестерка, вельбот и четверка, нижних чинов 14 человек, провизии на три недели.

Гиляки на мысах Пронге, Уси и на Сахалине объяснили нам, разумеется, знаками, что посреди лимана существует глубокий канал, более 5 сажен (9 м); я обозначил эти указания на карте, насколько мог понять гиляков о его положении, но не имел, однако, никакой возможности проверить их, ибо шлюпки наши, при первой же попытке выйти на середину пролива, заливало.

Вот причина того, что Орлов был в заливе Счастья и в устье Амура весной 1850 года, а вовсе не та, о которой говорит Тихменев в историческом обозрении действий Российско-Американской компании на с. 62 и в примечании к ней. Ссылка его на бумагу Министерства иностранных дел от 15 февраля 1849 года здесь не имеет места, ибо в этой бумаге разрешалось Российско-Американской компании из Аяна производить расторжку с туземцами по юго-западному берегу Охотского моря, отнюдь не касаясь, однако, устья Амура.

Во время пребывания моего в Охотске я узнал из рассказов лейтенанта, оставленного Лаперузом, который проезжал через Охотск из Камчатки, что будто бы французское правительство дало бы Лаперузу повеление в случае возможности входа в Амур из Татарского пролива занять устье реки. Может быть, такое же повеление дано было и Браутону.

Опыт не замедлил показать, что если бы в 1850 году было принято это мнение, которому Н. Н. Муравьев вполне сочувствовал, тогда война 1854 года не застала бы нас врасплох и мы не встретили бы тех затруднений при вводе судов и подъеме наших команд в Забайкалье, но тогда все были увлечены важностью значения Петропавловска и, не веря моим открытиям, боялись раздражать китайцев и иностранцев.

За опись мне следовал орден Св. Владимира 4-й степени и пенсия, как то дали и Бутакову, описавшему устье Амударьи, но, так как в лиман я отправился, не получив высочайшего разрешения, и потому подвергся бы наказанию, меня лишили только того, что по закону следовало за опись, то есть креста и пенсии.

Именно желали разжалования {114} 114 Попытка разжалования Невельского на этот раз ограничилась только одними разговорами; как-никак он все же представил новые данные, которые хотя и подвергались сомнению, но не могли быть и опровергнуты. Виноват же он был только в том, что поспешил выполнить инструкцию, которая хотя и не дошла до него, но была известна в копии и реально существовала в то время, когда он производил исследования в Амурском лимане (комментарий изд. 1947 г.). .

Постановив меня разжаловать.

Передано мне Н. Н. Муравьевым и Л. А. Перовским.

Впоследствии императора Александра II.

По освидетельствовании барка, как установила комиссия под председательством командира корвета «Оливуца» капитан-лейтенанта И. Н. Сущева, изучавшая причины гибели «Шелехова», оказалось, что у форштевня отошли две обшивные доски.

Это обстоятельство, вероятно, и было поводом к распространению упомянутых слухов в Аяне.

Корвет «Оливуца», под командой капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Сущева, на основании распоряжения, последовавшего в январе 1850 года, осенью того же года был послан из Кронштадта на службу в камчатские воды для подкрепления Петропавловского порта и крейсерства в Камчатском и Охотском морях.

Самым священным обычаем у них было не выносить из юрты огня и ложиться на нары, которые окружали стены их юрт, непременно головой не к стене, как обыкновенно у нас принято, а от стены, и прочие мелочи, которым нетрудно было уступить.

Нейдальцы чертили на снегу горы, изображая их протягивающимися с запада к верховьям реки Уды, а затем поворачивали их на юг. На месте же расположенных западнее верховьев реки Уды они рисовали круги в виде яблока. Вероятно, от этого и произошло прилагательное «Яблоновый» Хинганский становой хребет, как и означалось на картах {115} 115 Название Яблонового хребта происходит от бурятско- монгольского Яблонни-даба. Население Забайкалья и Дальнего Востока нередко называет любую возвышенность или хребет Яблочной горой или хребтом. .

Депеша эта помечена 3 ноября 1851 года.

Орочоны, или ороки, говорят тунгусским языком с примесью гилякских слов. Между ними существует предание, что они тунгусы, перекочевавшие на Сахалин из Удского края; поэтому они считают себя подданными России.

По их понятиям, всякий копавший землю и сажавший в нее что-нибудь должен был сейчас же умереть.

Против устья реки Амгуни.

Лейтенант Лихачёв заменил утонувшего в Петропавловске достойного

командира корвета И. Н. Сущева.

Очень часто, если не всегда, суда принуждены были оставаться там на зимовку за невозможностью выйти обратно.