Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

Это была первая моя дочь Екатерина, которая умерла в скором времени от голода.

Им заведовал тогда Петров.

По сведениям от туземцев, этот канал глубже других, прибрежных, которые были тогда нам известны.

Это вознаграждение обыкновенно состояло в «пось», по их выражению, то есть миткале и китайке, и «тамчи», то есть махорке.

Пять человек нижних чинов все же умерли от нее.

Нельзя не отметить, что на транспорте «Байкал» был открыт вход в Амур и лиман в 1849 году, на нем пришли основать Петровское зимовье и занять устье Амура в 1850 и 1851 годах, и этот же транспорт был первым русским судном, появившимся в Татарском проливе в 1853 году.

А. Ф. Кашеваров передал мне, между прочим, что бриг «Константин»

вовсе не придет в Аян.

В продолжение хождения Буссе по болоту и речке в этой долине я оставался на берегу около шлюпок и курил трубку. Это обстоятельство в напечатанном дневнике Буссе представлено как пример моего невнимания и равнодушия.

Помещение имелось только для восьми человек, и то сырое.

Ни того, ни другого Н. В. Буссе не исполнил.

Письмо это заключалось в моей просьбе, чтобы начальник отряда оставил там пост.

Эта часть сахалинского фарватера, именно та, у которой течение из реки встречается с течениями из Татарского пролива и Охотского моря и

намывает банки; фарватер извивается между ними.

Неприятель знал, что у нас имеются фрегаты «Паллада», «Диана», «Аврора» и корвет «Оливуца» и что при крейсерстве этих судов в океане они могут нанести его торговле и колониям большой ущерб. Это обстоятельство порождало страшную панику, ибо ловить в океане почти невозможно. Ввиду этого-то, боясь за свою торговлю и колонии, англо-французы и собрали здесь сильную эскадру, дабы уничтожить наши суда, а главное, не позволить им выйти в море. Такова была главная их цель.

Из Аяна в это время старались отправить все на Амур, как в место, единственно безопасное от нападения неприятеля.

Офицеры эти были: заведовавший командой фрегата капитан-лейтенант И. И. Бутаков, лейтенанты Шварц и Бирюлев, мичман Иванов, корпуса штурманов: Попов и Кузнецов, командир бота «Кадьяк» Шарыпов, командир шхуны «Восток» Римский-Корсаков, мичманы: Анжу и Ельчанинов и механик поручик Зарубин.

Жалованье и довольствие одного камчатского губернатора стоило гораздо дороже, не говоря уже о том, что на Камчатку вместе с Аяном была брошена не одна тысяча рублей.

Экспедиция одного Сколкова стоила более 100 000 рублей.

На этом фрегате я служил девять лет, в том числе шесть лет был на нем старшим лейтенантом. Теперь я открыл вход в Амур как бы нарочно для того, чтобы в этой реке спасти от явной гибели дорогую моему сердцу «Аврору».

Журнал «Русское Слово», 1860.

Низменная песчаная кошка, на которой находилось Петровское зимовье, неоднократно подвергалась наводнениям. Раз зимой вода подступила почти под самые строения и затопила единственный колодец с пресной водой, так что все жившие в Петровском пользовались снегом для варки пищи и питья. После оставления Петровского зимовья и переселения всех в Николаевское вода зимой поднялась до такой высоты, что затопила всю кошку, влилась в пустые дома и замерзла там толстым слоем. Конечно, подобное явление могло бы случиться и во время жительства в Петровском чинов и семейств Амурской экспедиции.

Н. Бошняк. Экспедиция в Приамурском крае / Морской сборник. 1859. № 2.

Этот удар не миновал и семейства самого Невельского: страдания Екатерины Ивановны, происшедшие вследствие претерпеваемых ею лишений, имели пагубное влияние на здоровье ее малолетней дочери; до сих пор на Петровской кошке существует могила младенца…

Этот факт ясно показывает, какое было тогда фальшивое убеждение о Приамурском крае, состоявшееся в противность доводам моим и постоянным стремлениям доказать, что без морского прибрежья и бассейна реки Уссури Амур не представляет для России значения.

То есть губернаторы.

Итак, признали наконец, что поставить посты по реке Амуру было необходимо, между тем как представление мое в 1855 году об этом считали утопическим и напрасным.

Таким образом, неприятель нашел Императорскую Гавань по получении сведений об ее существовании от бывших у нас американцев, и входил туда же после заключения мира. Это обстоятельство весьма важно н том отношении, что оно фактически доказало справедливость моих действий и предложений. Если бы в устьях рек Уссури и Хунгари были поставлены наши посты, то тогда о заключении мира в Императорской Гавани знали бы прежде неприятеля, и фрегат «Паллада» был бы сохранен.

За действия Е. В. Путятина в Японии ему было даровано графское достоинство и 3000 рублей пенсиона.

Это последнее обстоятельство весьма важно в том отношении, что тогда уже начали убеждаться в справедливости моих представлений, что нам отнюдь не следует ограничиваться левым берегом Амура и непременно иметь за собой бассейн реки Уссури с его побережьем до корейской границы.

Факт заселения берегов Уссури весьма знаменателен тем, что высшее правительство и генерал-губернатор Муравьев признали наконец всю важность и необходимость для России Приуссурийского края, то есть согласились с основательностью моих постоянных об этом представлений и постоянных, как мы видели, отчаянных и ревностных стремлений и действий Амурской экспедиции, которой одной, можно сказать, Россия и обязана приобретением этого края.

Свиту эту составляли: пристав духовной нашей миссии в Пекине П. Н. Перовский, Генерального штаба подполковник К. Ф. Будогов-ский, секретарь по дипломатической части Е. К. Бютцов, переводчик маньчжурского языка Я. П. Шишмарев, чиновники особых поручений генерал-губернатора Восточной Сибири: коллежский асессор Д. Н. Гурьев, коллежский асессор П. В. Корчевский, коллежский секретарь Карпов и адъютант артиллерии поручик М. И. Котлубацкий.

Официальный текст первой половины первой статьи Айгунского трактата иной: «Левый берег реки Амура, начиная от реки Аргуни до морского устья реки Амура, да будет владением Российского государства, и правый берег, считая вниз по течению до реки Уссури, владением Дайцинского государства; от реки Уссури, далее до моря, находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне, да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств» (приводится по сборнику договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке. Москва, 1927).