Василий Юнкер - Путешествия по Африке

Первого ноября драгоманы возвратились с носильщиками, раньше, чем я ожидал, судя по данным о расстоянии до этой северной станции, и 2 ноября я снова пустился в путь. Драгоманы с Кибали, получив в подарок ткани, отправились в обратный путь домой, остальные сопровождали меня дальше.

Дорога шла не на север, как я ожидал, а на восток, даже несколько отклоняясь к югу, и лишь на последнем участке дневного перехода мы повернули на северо-восток. Восточные поселения были многочисленны и густо населены главным образом племенем абангба. Местами очищенная от травы дорога облегчала продвижение вперед, многочисленные же болотистые реки были причиной частых задержек. В этот день мы перешли не меньше двенадцати таких рек, большей частью узких, чистых речек между болотистыми берегами, и единственную достойную упоминания реку, по названию Гонго, в десять шагов шириной и четыре глубиной. Все эти ручьи, как и перейденные нами вброд в последующие дни, текут на юго-восток и впадают в реку Дуру, в противоположность тем водостокам, через которые мы переправлялись до сих пор и которые текут в Капили. Дуру, как и Ка-пили, является самостоятельным притоком Кибали-Уэле и четвертым в ряду упомянутых на пути от Ндорумы сюда северных притоков Уэле, считая вверх по течению, с запада на восток Гурба, Мбруоле, Капили, Дуру, из которых две последние самые незначительные.

Переход через реку Гурву

Фотографии

Третьего ноября я достиг новой станции в области Хокуа. Направление пути оставалось приблизительно северо-вос-точным. Мы снова встретили многочисленные селения, между которыми трава по дороге была утоптана дубинками для облегчения передвижения. Жители были преимущественно азанде из племени эмбому, ничем не отличающиеся от азанде на северо-западе и востоке, от идио и бомбе. Характер ландшафта также не изменился. Поверхность была ровная. Мы нигде не встретили тех речных долин и террасовых лесов, которые обычно присущи главным водоразделам. Тем не менее и здесь буйно разрослась богатая тропическая растительность по болотистым берегам рек. По узкой дороге вниз к реке много ходили, и она поэтому установилась в виде длинного, узкого, сводчатого коридора, в котором человек мог идти прямо, остерегаясь лишь торчащих сучьев и колючих вьющихся растений.

Конечно, эти вытоптанные и утрамбованные дороги чаще всего оказываются под водой, потому что в дождливый период по ним устремляется вода с более возвышенных участков. Они все больше и больше углубляются вследствие постоянного стока дождевой воды, что содействует проникновению в них заболоченных вод. Эти ложбины, в которых вода часто доходит до бедер, получают, благодаря наплывшим массам песка, прочную подпочву и образуют достаточные проходы, зачастую длиной в несколько сотен шагов, в которых путешественник быстро продвигается вперед между тесно сблизившимися стенами растительности. На участках с низкой растительностью эти проходы открыты так, что вверху имеется доступ свету; но так как лианы и вьющиеся растения разрослись здесь до предела, то боковые стены непроницаемы даже для взора. В тех же частях береговых лесов, где преобладает болотистая почва и не могут образоваться подобные проходы, дорога теряется в широко раскинувшихся топях и меняется, смотря по времени года. Это случается довольно часто, и тогда приходится медленно, наудачу продвигаясь вперед, отыскивать ощупью дорогу в грязи. Если при этом и попадешь в вязкую тину по бедра, то, как я заметил, нет опасных глубоких мест, так как вездесущие, разветвленные корни деревьев предохраняют от засасывания тиной.

На пути к станции мы должны были опять перейти через одиннадцать ручьев с подобными берегами. Один раз это не обошлось без небольшой неудачи. Один осел застрял в болоте с седлом и чепраком, подпруга лопнула и упряжь размякла от грязи. Подпруга была кое-как починена, а седло очищено травой, после чего терпеливое животное везло меня дальше, до следующего перехода через болото.

Мужское население этой области, законно унаследованной вождем Хокуа, также было частью призвано к военным действиям и ушло со своими повелителями. Жители станции последовали за нами, так что я нашел для всех нас более чем достаточное жилище, где можно было расположиться.

В минувшие годы и во время путешествия по этим областям д-ра Г. Швейнфурта на севере и востоке с областью Уанды граничили округа многих мелких вождей азанде, которых хартумский торговец слоновой костью Абд-эс-Самат, путешествия по области мангбатту, подчинил себе. Там также было основано несколько постоянных селений нубийцев, однако распавшихся после смерти Абд-эс-Самата. С тех пор область мангбатту была посещена лишь заместителями муцира провинции Роль Юсуфа-эс-Шеллали (по дорогам, идущим дальше на восток через область Абака). И только недавно, по указанию преемника Юсуфа Мулы, как я уже упомянул выше, Абду-лахи опять открыл прежние дороги после того, как изменник Хокуа по собственному побуждению связался с нубийцами.

Таким образом, округ Мбиттимы, на место которого, как вассал арабов, встал Хокуа, попал в руки последнего. Теперь у него появилось желание захватить и владения его младшего брата Рензи и даже прогнать своего старого отца Уандо. Я узнал теперь, что, после моего отъезда от Ндорумы, Уандо, вопреки приказам правительства, послал свою слоновую кость ко мне на станцию, подтвердив этим, что не желает вести дело со станциями, организованными в области для сбора слоновой кости. Как раз в это время на расстоянии двух дней пути в округе Рензи, бежавшего к своему отцу, была основана вторая станция, составлявшая ближайшую цель моей поездки. Когда мое прибытие в область стало известно, все переговоры были приостановлены, но зато ко мне ежедневно стали являться посланцы обеих враждующих сторон. Уандо же велел передать мне, что после моего приезда в северную станцию он хотел бы лично посетить меня для переговоров, но боится Хокуа, который может взять его в плен, как он это проделал с Мбиттимой.

По просьбе управителя станции Магомед-Эхера я провел несколько дней на станции с тем большей охотой, что его кухня меня хорошо снабжала. Кроме того, сильные дожди также задержали меня еще на два дня, так что отъезд произошел лишь 7 ноября. Магомед-Эхер позаботился о нашем путевом довольствии. Я получил здесь, между прочим, впервые корзину тыквенных семечек. Очищенные от кожуры, растертые на мурхака (каменная зернотерка) и сваренные, они служат туземцам излюбленной приправой к мучной каше, для меня они также стали предметом первой необходимости. Употребление в сыром виде семян Cucurbita maxima небезопасно для желудка.