неизвестен Автор - Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

холодной, то вообще будет тяжело,-- сказал Тамм

беспокойно.

В общем, вы решайте, а мы продолжаем

спуск.

То, что они продолжали, было мало похоже на спуск. Это было мучительно тяжелое сползание с Горы. Выпавший снег сделал скалы, по которым они

* Лагерь V находился, по уточненным данным, на высоте близкой к 8500. Автор цитирует подлинный текст переговоров. В. Балыбердин, как и многие другие альпинисты, первоначально считал, что лагерь V расположен ближе к 8400.--Ред.

58

недавно шли вверх, неузнаваемыми и скользкими, как обледенелая черепичная крыша. Эдик, шедший на спуске впереди, ошибся в выборе направления и ушел в сторону от маршрута на сложную стенку. Желая облегчить себе работу, обессиленный Балыбердин снял рюкзак и оставил его на скалах, намечая себе завтра быстро "сбегать" за ним из пятого лагеря. Ощущение места и времени стало притупляться.

Темп движения еще более замедлился. Они шли, страхуя друг друга, и каждый метр спуска давался с трудом.

Услышав просьбу Балыбердина, четверка Иванова стала решать. Идти или не идти--вопроса не было. Вопрос был -- кому идти. Готов был выйти на помощь каждый. В этот момент для четверки Эверест превратился в цель номер два, уступив место тому, что стало главным в этой ситуации--на помощь товарищам. Тот, кто пойдет за Балыберди-ным и Мысловским, дойдет до них и спустится в лагерь, возможно, уже не увидит вершины: может не хватить ни сил, ни кислорода на вторую попытку...

Выполнить эту сложную работу должны были самые ловкие и выносливые в четверке. Им бы по бытовой логике и быть на вершине, раз они быстрее, а по логике Эвереста все получалось наоборот. Бершов и Туркевич стали готовиться к выходу. Но тут Сережа Ефимов, вспомнив, что Туркевич после прихода в пятый лагерь долго не снимал кислородную маску (это могло означать, что Миша не очень хорошо себя чувствует), предложил идти в паре с Бершовым. Возник спор. А ведь речь шла не о восхождении, а о деле, в результате которого победившие в споре, возможно,лишались выхода на вершину. Иванов не был среди кандидатов. Он понимал, что уступает всем троим (особенно Бершо-ву с Туркевичем) в скорости хождения по скалам.

Туркевич убедил всех, что должен идти с Бершовым. И в том, что они шли вдвоем, своей связкой, были и логика и смысл. Бершов с Туркевичем-великолепные скалолазы; не раз они выигрывали призы за скоростное прохождение стенных маршрутов и у нас в стране и за рубежом. Опыт высотных восхождений у них был меньше, чем у Иванова и Ефимова, но зато в гималайском опыте все они были равны. А на прошлых выходах для провешивания веревок они работали впереди и то, что делали, делали быстро и надежно.

Внизу волновались, каждый шорох в динамике принимали за вызов. Рация в базовом лагере была включена постоянно. Пока ничего страшного не произошло, и будь первая двойка в хорошем состоянии, она, начав спуск в половине четвертого, могла бы к вечерней связи вернуться в пятый лагерь-- ведь возвращались же и Мысловский и Балыбердин раньше с обработки маршрута, что называется, после ужина. Но тут было все иначе. Тут Балыбердин попросил помощи... "А уж если Бэл"...

Едва узнав о восхождении, Иванов, поздравив Тамма, спросил, вбросили ли они там по случаю восхождения шайбу, но Евгений Игоревич ответил:

-- Рано еще! Еще надо спуститься.

И вот двойка спускается...

Измученный молчанием рации, Тамм спросил Иванова:

Валя, вы не вызывали базу? Что решили?

Нет, не вызывали еще... Пойдут Бершов с

Туркевичем и возьмут с собой рацию. Нам надо

проконсультироваться с доктором.

Свет Петрович объяснил, как пользоваться возбуждающими препаратами,--идти ведь обратно штурмовой двойке предстояло ночью. И рация затихла. Но ненадолго.

Нервное напряжение в базовом лагере было слишком велико. Тамм хотел поторопить советом, хотя знал наверняка, что приготовления к выходу в лагере V идут с максимальной скоростью.

-- Валя! Сейчас к базе есть что-нибудь или пока

все?

Иванов был занят сборами Туркевича с Бершо-вым, и законное волнение Тамма, напожившееся на спешку, нервное напряжение и усталость, вызвало раздражение:

-- К базе ничего нет. Давайте мы сейчас будем

регламентировать связь, а не вы.

Тамм знал Иванова давно и, как бы сложно ни складывались у них порой отношения, ценил Валентина за большой альпинистский опыт и за постоянное желание сделать все так, чтобы выиграло общее дело. Прав ли был Иванов или заблуждался ("Иванов всегда прав! На то он и ИваноNo заметил на полях Овчинников), но если он был в чем-то убежден, то отстаивал свое собственное мнение до последнего аргумента. Исчерпав его, он принимал контраргументы, если они казались ему убедительными. Мне кажется, что и сам Тамм обладает такими же качествами. Сейчас, чувствуя, что Иванов нервничает, он удержался от ответного раздражения и спокойно предложил помощь Иванову: может быть, Валиев поднимет кислород из третьего лагеря в четвертый и выше? Тамм понимал, что Вапиеву нереально на ночь глядя выходить из третьего лагеря прямо в пятый, но он хотел обеспечить кислородом возможные транспортировочные работы наверху. Никто не знал, как обернется дело и сколько кислорода понадобится в будущем. Спокойствие Тамма передалось Иванову. Ровным уже голосом он сказал:

-- Нам сейчас никто не может помочь. Казбек

слишком далеко. Для нас кислород есть, а насчет

остального, если речь идет о дальнейшем, мы

поговорим позже.

Но позже Тамм уже не смог поговорить с Ивановым, потому что, захватив рацию, в шесть часов вечера Бершов и Туркевич вышли из палатки. Они взяли фляги с горячим компотом, "карманное питание" и по три баллона кислорода (один, правда, заполненный на одну треть, а остальные с максимальным давлением). Из этих шести баллонов по одному предназначалось Балыбердину (ему достал-ся начатый) с Мысловским и по два Бершову с Туркевичем.

Перед выходом, посчитав кислород, все четверо решили: если Мысловский с Балыбердиным, получив подкрепление и кислород, смогут двигаться самостоятельно, то Сергей Бершов и Михаил Туркевич

попробуют сходить к вершине ночью. Тамму решили пока не говорить об этих планах.

Любопытно, что в тот момент, когда Тамм разговаривал с Ивановым, корреспондент ТАСС Родионов диктовал в Катманду сообщение об успехе альпинистов, о первом советском восхождении. На магнитофонной пленке одновременно слышны голоса Тамма, Иванова и Родионова, который словно заклинание повторял:

-- Главные трудности еще впереди, главные

трудности еще впереди...

Это была чистая правда, хотя и позади тоже их было немало: день 4 мая, день торжества Победы, начался с драматических событий, произошедших вовсе не под вершиной.