Марина Москвина - Небесные тихоходы

Кстати, эти горы до сих пор растут. Каждый год Индийская плита продвигается на двадцать миллиметров севернее, выталкивая Гималаи на пять миллиметров вверх. Такими темпами через двести тысяч лет они подрастут еще на один километр.

Это, конечно, хорошо, что они растут. Но как нам отсюда выбираться? На перекладных? И в какую сторону ехать?

— А, ладно, — сказал Лёня. — Будем решать проблемы по мере их возникновения.

Солнце еще не взошло. Сквозь гигантские гималайские сосны виднелась гаснущая утренняя звезда. Стояла такая тишина, какая была, наверное, до сотворения мира. Объятые безмолвием, застыли вокруг холмы и долины. Только две совы издалека хриплыми голосами перекликались друг с другом.

Земля, деревья, камни были мокрыми от росы. И когда над горой появился краешек солнца, она сверкнула множеством красок и так быстро испарилась, что я спокойно бросила рюкзак, села на траву и мы обстоятельно, дюйм за дюймом принялись любоваться восходом.

Восход солнца в Индии — это святое, это обожаемое зрелище, развлечение, которому нет равных, кайф, молитва, медитация, грандиозное культмассовое мероприятие, ключевой момент физического и духовного возрождения индийского народа, вселенская «Рамаяна», только балбес какой-нибудь, полностью нерадивый человек в состоянии проспать здесь рассвет. Ты просыпаешься, потому что запели птицы, все ожило вокруг и ты тоже ожил, поэтому вставай и любуйся, черт тебя побери, иначе зачем ты явился в этот мир?!!

«Небесной птицей о прекрасных крыльях» называют Солнце в старинных ведических гимнах чуть не четырехтысячелетней давности, «сияющей звездой, чей блеск распространяется на все миры и одушевляет эту Землю, божественной колесницей, не имеющей ни вожжей, ни связи с огненно-красными бегунами Зари…».

— Как оно поднимается и опускается, не падая? — вопрошали ангелы, столпившись перед престолом Всевышнего Рудры. — Какая сила поддерживает Его, хранителя и защитника небесного свода?.. И вообще мы желаем знать, — доносятся до нас ангельские голоса из древнейшей священной книги индусов, именуемой Веды, — в какой связи находится душа с телом? Как сотворился мир? Как душа сливается с божеством? Каковы размеры и объем всего мира, солнца, луны, звезд, земли, ну, и, наконец, каково их назначение?

В ответе своем Рудра без тени сомнения заявляет о жизни после смерти физического тела и бессмертии души. Знающие люди говорят, что подобного учения, как «единственно верного», на тот исторический момент не было ни у одного народа мира. Шел тысячный с небольшим год до нашей эры. Как раз в это время греки осаждали Трою. Однако старинные астрономические таблицы, составленные в отдаленные друг от друга эпохи, некоторые — задолго до нашей эры, найденные в различных уголках обширной Ост-Индии, в своих предсказаниях и вычислениях совпадают не только между собой, но и с точнейшими исчислениями знаменитых европейских астрономов.

По всем приметам эта цивилизация достигла больших высот в понимании всемирного порядка. Только сокровенная тайна Существования: начало и конец вещей — то, что пытались, как сквозь снежную завесу, узреть, познать и ухватить за хвост авторы Вед, — оставалась неразгаданной.

Жгучая интенсивность поиска и его отчаянная безрезультатность рождали в умах древней Индии недоверие. Снова и снова священные книги «Ригведа» и «Махабхарата» поднимают этот вопрос, да еще столь дерзким тоном, который не может не ввергнуть в трепет хоть сколько-нибудь богобоязненного читателя: « Кто знает, кто скажет, откуда возникло это творение? Боги явились позднее его. Так откуда оно? »

Древняя индийская цивилизация выдвинула красивое предположение — Мир возникает из огня и в огонь возвращается. Этот космический огонь они называли Агни — то, что было всегда, что одушевляет и богов, и людей, и Творение, что циркулирует всюду: в жилах живых существ, в недрах земли, в ветвях растений и особенно в лучах солнца.

Солнечный рассвет и закат — модель, суть и символ этой непростой загадки, которая требует особенно деликатного подхода, не линейного, а, скорее, квантового, ибо, как сказано в «Ригведе», колесница Солнечной Девы имеет три колеса — о двух из них ведают брахманы, «но третье, сокрытое, известно лишь глубоко вникающим».

Вот мы, я заметила, в нашей средней полосе как-то не придаем такого огромного значения солнцу. Хотя, было время, придавали, и не малое!

Индиец с Солнцем ощущает кровное родство. «О солнце, то, что сияет в тебе, сияет и во мне!..» — проникает в него с молоком матери, приправленное солнечным карри и куркумой.

Не упустить ни одного восхода в жизни — заблаговременно выйти из дому, подняться повыше в горы, выбраться из леса или хотя бы встать у бортика собственной веранды и замереть в предвкушении.

Если ты повидал в своей жизни слишком много восходов и уже не можешь подолгу стоять в ожидании рассвета — вынеси из комнаты стул или табуретку. Сядь, руками и подбородком обопрись на трость и тогда уж замри.

Я даже не говорю о таких отъявленных огнепоклонниках, как пришлые в Индию парсы, последователи Заратустры. В белых широких плащах и зеленых чалмах, эти обожатели солнца каждое утро в рассветных сумерках толпятся на площади Бомбея, ожидая восхода. При первом луче его одни радостно вскрикивают, другие благоговейно молчат и набожно складывают руки, третьи падают на колени и потирают песком лоб и нос. Вечером они снова являются на площадь, падают ниц и лежат распростертыми на земле, пока не исчезнет последняя тень вечерней зари.

Я говорю лишь о том, что пришлось увидеть своими глазами: как в это важное для нас с Лёней утро в Гималаях все население Алморы от мала до велика встретила я под открытым небом — с лицами, обращенными на восток.

Клянусь, мы так привыкли в тех краях наблюдать рассвет, что, вернувшись в Москву, я, никакой не жаворонок, а дремучая сова, полгода по инерции просыпалась в пять утра и стояла в ночной рубашке на кухне у холодного окна, с трепетом ожидая, когда первые лучи солнца коснутся спящего Орехово-Борисова.

— Вы что, действительно решили остаться? — с ужасом спросил Сатьякама. — До Дели далеко! — тревожно предупредил он, ввернув старинную поговорку, рассчитанную на многие случаи жизни индийца, в том числе: ой, сколько приключений вас будет ожидать в пути!!! — уже известную мне из Киплинга.

Мы обняли Сатьякаму, пожали руку Ананде, простились с тремя Татьянами, и они поехали дальше, а мы с Лёней зашагали обратно в Алмору по крутой дороге. Дул свежий, прохладный ветер. Он доносился к нам с тех высочайших заснеженных пиков, вид на которые щедро и опрометчиво был обещан своим редким постояльцам горделивой администрацией крошечного отеля «Bеst Himalayan view». Но даже всемогущая администрация нашего отеля была не в силах предоставлять этот вид по первому требованию, поскольку вершины глухо-наглухо закрывали облака.