Марина Москвина - Небесные тихоходы

И тогда он вывел на сцену прекрасного юношу — исполнителя роли Рамы — с огромным, в рост человека, луком. Я так поняла, что это лук Шивы, с которым Рама, единственный из женихов Ситы, смог совладать, а именно взял этот лук и сломал. Короче, неважно. Выходит он с луком и стрелами.

Наши обрадовались, повскакивали с насиженных мест, глаза горят.

— Рама! Рама!

Тут Хануман, первейший из мудрых, друг кротких, обитель неизмеримой силы, чья жажда любви неутолима, взял бога Раму за руку и повел сквозь ликующую толпу.

А мы, всей этой накурившейся компанией с блестящими глазами, повалили за ними. Что интересно, лишь только Рама с Хануманом оказались на улице, дождь начал затихать. Только моросил, как говорит Лёня, «мелкий противный дождичек гималайский».

Народ стекался к монументу, воздвигнутому на скале. Я даже не знаю, откуда в Алморе взялась такая уйма людей. Наехали, что ли, со всей Индии? В одеждах разноцветных — танцуют, хохочут, поют — у самого края пропасти. Под гром барабанов и литавр упал брезент, и мы увидели громадное чучело демона Раваны с тощими ногами, короткими руками, с кошмарно размалеванной физиономией.

Все расступились, давая дорогу Раме и Хануману. Мы с Лёней оказались поблизости, поэтому я внимательно разглядела, как Рама натянул свой большущий лук, уперев один конец в землю против носка левой ноги, ухватив левой рукой середину лука, а правой медленно притягивая к себе тетиву с наложенной на нее оперенной стрелой.

Пылающим факелом поджег наконечник стрелы Хануман.

Горящую стрелу выпустил Рама из лука, точно поразив демона Равану.

Шум и треск вспыхнувшего огня слился с ликованием толпы. А неуязвимый для богов и асуров Равана, коварный и беспощадный, слепленный из глины и соломы, начиненный хлопушками для праздничного фейерверка, порохом и петардами, превратился в такой ослепительный салют над Алморой, что её ночной мрак не менее получаса озарялся вспышками, пока в пух и прах раздраконенное чучело не взлетело на воздух и, догорая, не упало в долину.

Потрясенные, мы вернулись в «Best Himalayan view». Кстати, там было полным-полно народу, понаехавшего из Бенгалии. Весь этот не в меру дождливый день — промокшие, продрогшие, в шапках, нахохлившись, они просидели на стульях в коридоре. А вечером до того на славу отпраздновали Рама Лилу, прямо не хотели расходиться, согрелись, постоянно наворачивали чапатти, прихлебывая чай из термосков, такие бенгальцы — полненькие, румяные, не то что мы, кряжистые горцы!

Надо сказать, и у нас с Лёней здорово повысилось настроение. Так мы намучались, столько испытали страхов и сомнений. К ночи же, благодарение Раме, все нормализовалось, мы поели холодных комков риса, припасенных мной с завтрака, профилактически выпили по таблетке от малярии, что нам горевать?

И вообще мы здесь комфортабельно устроились: номер — люкс, это значит, у нас есть окно с видом на затянутые облаками горы, умывальник с холодной водой и собственный туалет, причем не простой, а многофункциональный. Не такой, как на первом этаже — один на всех, возле которого выставлен щит с предупредительной надписью: «ONLY URINAL!!!» [7] «Только пописать!!!»

Я даже подумала, засыпая: а неплохо бы тут застать продолжение Рама Лилы — праздник огней Дивали в честь возвращения Рамы из многолетнего скитания в лесах и победы над демонами. С наступлением ночи у каждого дома выставят зажженные терракотовые лампы — во мгле освещать дорогу домой Раме и его прекрасной Сите. Люди станут к ней обращаться с молитвами, как к богине счастья — Лакшми… (Хотя самой Лакшми в этой истории ужас, сколько пришлось пережить, как, впрочем, и положено истинной богине счастья …)

Все-все-все: дети, старики, мы с Лёней — это мне уже снится — возжигаем бенгальские огни, и бесчисленные горящие лампады плывут по течению реки…

Вдруг — раз! — огни потухли. Неясная тревога пробудила меня. Я открыла глаза и обнаружила, что по одеялу буквально строем ползут черные насекомые.

Я закричала:

— Лёня! Лёня!!!

Вскакиваем, зажигаем свет — и видим полчища клопов! Везде: на простынях, подушках, у нас на вещах, на столе, на стене… А с потолка на кровать они просто валятся гроздьями! Мы окружены их несметной ратью. Причем всех возрастов — и старые, и молодёжь: «О! О! белые приехали!!!»

Лёня сразу надел свою новую шапку индийскую, шапку кшатрия, неумолимого воина, погрузился на миг в себя, стоит со сжатыми кулаками — весь красный, — стратегию разрабатывает. Собрался с силами, с мыслью и как пошел наносить клопам могучие удары! Завязалась жестокая битва. Клопы тоже не сдавались, неистовые и кровожадные, как ракшасы. Но Лёня был непоколебим, круша их с неугасимой яростью.

Я кричу:

— Дай мне блокнот! Я запишу этот эпизод во всех подробностях!

— На! — сказал Лёня. — Пиши: «Ночью напали клопы и давай нас кусать. Но и мы тоже оказались не лыком шиты, стали их давить, ловить и всячески гнобить!»

— Лёнь, — я спросила интеллигентно. — А это именно клопы, а не вши?

— Когда на тебя нападут вши, — отвечал он, — я сразу их узнаю!

— Ты что, — спрашиваю с большим уважением, — способен вот так с ходу отличить вошь от клопа?

— Да, — он ответил доблестно.

Многим удалось унести ноги, попрятавшись по углам и щелям. Лишь единственный клоп оставался недосягаем — на потолке.

— Этот клоп нам не страшен, — заметил Лёня. — Он в жуткой панике. «Мать честная! — думает. — Раскрыли наш заговор!!!»

Мы же (битва с клопами развернулась в четыре утра!), стремительно перетряхнув рюкзаки («Она еще хотела покупать свитера из шерсти яка! И одеяния времен Киплинга!..»), кинулись прочь из отеля «Best Himalayan view», не позабыв, конечно, проститься с Модестом. Он как раз вздумал было прогуляться по трубе, приметил нас и скромно вернулся в угол, всем своим видом говоря: «Не трогайте меня, я таракан, а не клоп. Мне мало надо: краюшку хлеба, да каплю молока, да это небо, да эти облака».

Заспанный администратор все же спросил, довольны ли мы пребыванием в отеле? Я вполне приветливо ответила, что к администрации гостиницы у нас нет никаких претензий.

В рассветных сумерках мы вышли на большую дорогу. Лёня остановил старый джип без окон, без дверей, устроился рядом с водителем и на полном ходу развернул карту Горной Индии.

— Ну, — сказал он мне, — выбирай новые маршруты! Может, Раникет? «Раникет, — прочитал он в проспекте Кумаона, — две тысячи метров над уровнем моря, великолепная панорама Гималаев, дикая природа, исполненная гармонии, рай, сердце поднебесной, благоуханье горных трав, пенье птиц, нетронутый животный мир, зеркальные озера… Местные жители разговаривают на хинди и кумаонских наречиях. Джавахарлал Неру в Раникете любил отдыхать…» В общем, здорово! А внизу приписка: «Клопов нет. Только тараканы».