Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет

На другой день я отдал визит в сопровождении Роборовского, переводчика и нескольких казаков. Нам устроен был парадный прием. Помимо солдат, собраны были все власти Кэрии; в воротах помещения китайского начальника нам салютовали тремя взрывами и музыкой; хозяин встретил нас и проводил в свою фанзу, где сам подавал нам чай. Делалось все это главным образом для того, чтобы показать туземцам, что русские, мол, теперь наши приятели. Пробыли мы у китайца около часа времени; все присутствующие, кроме нас и самого хозяина, стояли. Разговор, как и прежде, происходил через двух переводчиков: я говорил своему по-русски, тот передавал по-тюркски китайскому переводчику, а этот последний переводил уж по-китайски. Сам китайский начальник, вероятно, желая блеснуть своей ученостью, предложил несколько нелепых вопросов, на которые получил, конечно, уклончивые ответы. Так, между прочим, китаец спрашивал: правда ли, что можно узнать высоту положения данной местности по запаху земли? Словом, кэрийский начальник, быть может даже имеющий какую-либо ученую степень, оказался таким же невеждой в деле понимания самых простых явлений природы, как и многое множество тех китайских мандаринов и ученых, которые считаются познавшими всю суть человеческой мудрости, выдолбив наизусть несколько книг своих классиков, но без малейшего понятия даже об азбучных выводах истинной науки.

На прощание я опять напомнил китайцу относительно скорейшего снаряжения нас в дальнейший путь, и опять было повторено хакиму прежнее приказание. Уехали мы с теми же парадными проводами. Вообще китайцы показали теперь себя весьма предупредительными и вежливыми, хотя, конечно, на душе у них было совсем другое. По-прежнему туземцам воспрещено было к нам ходить, и некоторые подверглись за это наказанию. Туземные власти также приезжали к нам не иначе, как по делам и в сопровождении соглядатаев. Добыть нужные сведения можно было лишь украдкой, да и то крайне скудные; шпионство постоянно окружало нас. С другой стороны, простой народ всячески выказывал нам свои симпатии. Во время экскурсий нас постоянно угощали абрикосами и различной едой; то же делали и для казаков, пасших верблюдов или ходивших на базар. Заметив наш способ отдания чести прикладыванием руки к козырьку фуражки, туземцы при встречах с нами стали делать то же самое, не исключая иногда и женщин.

Провозившись еще несколько дней со снаряжением на предстоящую летнюю экскурсию, мы наконец кое-как устроились. Наняты были 30 вьючных и верховых лошадей [955]с платой по 120 теньге в месяц за каждую и закуплена часть продовольствия. Все наши коллекции, помещавшиеся в 14 больших ящиках и нескольких мешках, сложены были в сакле, отведенной местным хакимом, и сданы ему на хранение. Остальной багаж, за исключением того, который шел с нами, должен был находиться на руках у казаков, оставляемых с верблюдами.

Переход к д. Ачан. Не имея возможности узнать достоверно насчет проходов в Тибет, я решил сначала поискать поперечной тропы в западной окраине Русского хребта, да кстати познакомиться с характером этой его части. Поэтому мы направились из Кэрии к юго-юго-востоку и на третьи сутки пришли к подножию высоких снеговых гор. Местность по пути залегала равнинная с пологим подъемом и сначала совершенно бесплодная; со второй же половины нашей дороги начали попадаться кустики Eurotia? Ephedra и Reaumuria songarica (терескен, хвойник, реамюрия джунгарская). Почва была вначале ненадолго галечная, потом стала песчаной. Словом, описываемая равнина имела тот же характер, как и вдоль всей северной подошвы Русского хребта. Верблюды пока шли с нами, ибо мы рассчитывали найти вблизи гор хорошее и более прохладное, чем возле Кэрии, пастбище.

С приближением к высоким горам местность сделалась холмистой, и здесь на небольшой речке Ачан [956]мы встретили того же имени деревню; она вытянулась отдельными фермами верст на 10 и населена мачинцами. Всего, как говорят, в Ачане около сотни дворов. Жители сеют ячмень и пшеницу, но рис и кукуруза здесь не растут; нет также шелковицы и винограда, абрикосов же много; только теперь они были еще зелены, тогда как в Кэрии уже совсем поспели. Кроме земледелия, жители Ачана занимаются и скотоводством.

Мы разбили свой бивуак почти в середине общего протяжения описанной деревни, на абсолютной высоте 9 тыс. футов. Гигантские снеговые горы высились совершенно близко впереди нас, и между ними рельефно выделялась своей пирамидальной вершиной гора Люш-таг. Жаль только, что густые облака, почти постоянно окутывавшие эту гору, и пыльная атмосфера лишили нас возможности сделать тригонометрическое измерение вновь названной вершины. Мне кажется, что она будет не ниже 20 тыс. футов.

Одновременно с нашим прибытием в Ачан китайцы прислали сюда соглядатая, который пригрозил здешним жителям и их аксакалу, так что мы не могли решительно ничего толкового выведать относительно окрестных гор, возможности или невозможности пробраться через них в Тибет. Пришлось отправиться в разъезд. Поехал я с Козловым и двумя казаками вверх по ущелью р. Ачан. Рассчитывали мы проездить двое или трое суток, но вернулись в тот же день. Далее, как верст на десять от бивуака, проехать верхом оказалось невозможным, ибо высокие крутые горы стесняют здесь ущелье в узкий коридор, на дне которого бурлит река по огромным валунам. Горные породы, встреченные нами в посещенном ущелье, состояли из гранита и известково-глинистого сланца; скал много, но они более или менее разрушены и засыпаны лёссом. Тем же лёссом покрыт весь нижний и средний пояс описываемых гор. В наружной их окраине царствует совершенное бесплодие, и лишь тысяч от десяти футов появляются редкие кустики мелкой полыни, а поближе ко дну ущелья кое-где растет дырисун. Кроме того, по ущелью, где мы проезжали, встречались: барбарис (Berberis kaschgarica), золотарник (Caragana pygmaea? var.), изредка белый шиповник (Rosa Beggeriana) и ломонос (Clematis orientalis var. tangutica); все эти кустарники цвели; цветущих травянистых растений мы не нашли вовсе. Вообще хребет Русский как прежде, так и в западной своей окраине оказался также весьма бедным флорой. Лишь в полосе от 10 до 12 или 12 1/ 2тыс. футов встречаются здесь сносные альпийские луга, да и то, по всему вероятию, небогатые разнообразием травянистой растительности. Бедна и горная фауна даже относительно птиц.

Таким образом наша поездка принесла отрицательный результат. Теперь можно было почти наверное рассчитывать, что нет проходов на плато Тибета и во всей западной снеговой части Русского хребта. Необходимо было искать такой проход еще западнее, всего надежнее там, где пробрался в 1871 г. из Ладака в Кэрию пундит, отправленный на географические разведки за Гималаи Ост-Индским геодезическим бюро. В Ачане мы окончательно снарядили свой новый караван на лошадях. Верблюды наши оставлялись здесь же под присмотром пяти казаков. Однако немного спустя эти верблюды перекочевали опять вниз к оазису Ой-туграк, ибо возле Ачана корм был плох и притом, как оказалось, вредный для названных животных.