Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет

Но густо-черных, как сажа, волос, обыденных у монголов, на Лоб-норе мы не видали.

По словам лобнорцев, они стали брить головы лишь с тех пор, как поселились хотанцы в Чархалыке, в Кара-курчине же этот обычай принят еще позднее. Ранее того лобнорцы только подрезывали свои волосы, когда те слишком длинно отрастали.

Так, правителю Лоб-нора Кунчикан-беку, весьма живому и деятельному, притом без малейшей седины, в 1885 г. было 73 года; одному из его советников 91 год, другому 93 года, оба они еще вполне бодрые и совершенно здоровые. Притом последний (отец нашего проводника Эркиджана), будучи страстным охотником и рыболовом, до сих пор еще подолгу бродит в холодной весенней воде без всякой простуды. В Кара-курчине мы видели также 91-летнюю старуху, ее портрет здесь приложен.

Для краткости буду называть тех и других абдалинцами, в отличие от более диких каракурчинцев, внутри оз. Лоб-нор. Притом теперь же оговариваю, что почти все рассказанное об абдалинцах может быть отнесено и к таримцам.

Чалмы у лобнорцев мы не видали.

За каждый ситцевый платок, ценою в Москве 10–15 коп., китайцы берут с лобнорцев по барану, которые здесь теперь стоят от 4 до 5 руб.

Чаще же встречаются сатма меньшей величины.

Иногда здесь же носятся бруски для натачивания этих ножей.

Такие мельницы встречаются на Лоб-норе и нижнем Тариме. Устройство их весьма незатейливое: вода приводится жолобом, сделанным из выдолбленного ствола туграка, маленький жорнов движется посредством небольшого колеса, спицы которого имеют форму челнока для усиления удара воды, поверх жорнова поставлено коническое лукошко, куда ссыпаются зерна. На подобной мельнице можно смолоть не более нескольких пудов в день.

Прежде, как говорят, ели даже бакланов.

На Лоб-норе даже собаки и кошки едят свежие побеги тростника, рогатый скот лазит за ним по шею в воду, а при случае плавает через глубокие места.

Иногда рыба загоняется в сети ударами весел по воде.

При первом здесь путешествии, когда мы получали баранов от имени Якуб-бека, нам постоянно приводили мелких и часто худых, уверяя, что лучших на Тариме и Лоб-норе не водится. Конечно, то были плутни заведывавшего тогда нашим довольствием какого-то хаджи.

Столь употребительного у монголов и тибетцев.

Деревни лобнорцев почти все расположены на берегу Тарима, который, как было выше сказано, не теряется во всей западной половине Лоб-нора.

Лобнорцы, подобно другим туркестанцам, всегда сидят на пятках, а не скрестивши ноги, как то делают монголы или тангуты.

Так, например, на языке лобнорцев: брат – ахха, мать – эдже, сеть – гульмю, войлок – токум, веревка – аргамчи, пуговица – топчэ, доска – шал, угощение – хишик, подарок – бэлэк, глубокий – гюн, шапка – тэлпэк и пр.

При первом путешествии говорили наоборот. (См. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор».)

Офеня – мелкий торговец, разносивший по деревням пуговицы, ленты, тесьму, ткани и т. д.

«Мазар» собственно означает «гробница» или «кладбище».

См. «От Кульджи за Тянь-шань и на Лоб-нор».

Имя это в переводе означает «бек – восходящее солнце».

Все имущество Кунчикан-бека в 1885 г. состояло, кроме нескольких сетей и лодок, из десятка баранов, 1 лошади, 2 коров и 3 ослов; наличными деньгами было 1 1/ 2лана (4 1/ 2кредитных рубля), но и те пришлось отдать в уплату податей.

На приложенной фотографии вместе с Кунчиканом снят и этот мальчик.

Батман весит от 10 до 12 пудов.

Рум – по-тюркски называется Турция.

Быть может, церковь.

Часть мяса этих баранов была высушена в запас на дальнейший путь.

Ныне на Лоб-норе, как и везде в Восточном Туркестане, все стало несравненно дороже против прежнего. Так, баран, стоивший в 1877 г. на Лоб-норе 6-10 теньге, теперь продавался уже за 30–50 теньге, смотря по величине.

Раньше на охоту ходить не стоило, ибо только к полудню слетались утки на жировку.

О нашем прибытии на Лоб-нор сочинена была даже легенда, в которой рассказывалось, что за несколько времени ранее один из туземцев-стариков видел во сне надвигавшуюся с востока кучку мелких звезд с крупной звездой в средине; местные гадальщики объяснили, что это означает скорый приход русских под начальством русского офицера, уже бывшего на Лоб-норе.

В переводе «большой начальник» – речь идет обо мне.

В словах «зная русские мысли» достаточно обрисовалось то мнение, которое имеют о наших путешествиях азиатцы.

Те же письма были отосланы мною потом уже из Черчена в кашгарское наше консульство.

Нам ни разу не удалось добыть лебедя на Лоб-норе, чтобы точно определить вид, судя же по описанию туземцев, здесь бывает только Cygnus olor.

Вообще в нынешнюю весну турпанов на Лоб-норе было меньше, нежели в 1877 г.

Весной же 1877 г. я видел на Лоб-норе несколько экземпляров индийских гусей.

Лобнорцы говорили нам, что, помимо нынешней холодной зимы, в недавнее время у них были еще две такие же зимы. Из них одна случилась в 1877/78 гг., когда в Кульджинском крае вымерзли сады, а в Джунгарской пустыне мы наблюдали в начале декабря несколько ночей сряду морозы, переходившие точку замерзания ртути. В холодные зимы на Лоб-норе и в Алтын-таге погибло много зайцев, находили также замерзших фазанов.

Термины «прилет» и «пролет» в настоящем описании нередко мешаются, потому что собственно для Лоб-нора появление сюда на временное пребывание громадной массы птиц следует назвать прилетом, тогда как сами по себе эти птицы были пролетными, т. е. такими, которые лишь частью или вовсе не остаются гнездиться в данной местности.

Общая картина весеннего здесь пролета была почти одинакова как в первую весну (1877 г.), нами на Лоб-норе проведенную, так и в описываемую.

По расспросам жителей оазисов Ния, Кэрия и Полу, весной здесь, высоко и не останавливаясь, пролетают к Лоб-нору большие стада водяных птиц.

Тогда, по словам лобнорцев, в урочище Гас много бывает гусей. Самое имя «Гас» по-тюркски значит «гусь». Впрочем, ныне гусей там, как говорят, встречается меньше.