Лаврентий Загоскин - Путешествия к американским берегам

В полумиле от устья Нулато, по правому берегу реки Юна [55], начинаются утесы и яры; крайний утес называется Тлякынтыт. Горный поток Тляхохотно, вливающийся в реку при этом утесе, в летнее время обсыхает совершенно. Наискось от утесов виднеется на левой стороне реки устье речки Сундакакат, вытекающей из Такаяксанских озер; в нее, во время весенних водополей, во множестве бросается разных родов белая рыба, как-то: щуки, сиги, максуны и нельма.

26 февраля. Во весь день -3°; NO умеренный, облачно; временем мелкий снег; ввечеру -10°, N тихий.

В этот день мы прошли рекой по правому компасу [56]к NO 31° три мили, к NO 86° четыре и к NO 35° две мили.

На повороте из первого колена во второе замечательный утес футов до 700 высоты, выдавшийся небольшим мысом, называется Илькутляля («Каменистый»); река против него в берегах менее полумили; но в следующем плесе близ 2 миль ширины; зато разбита тремя островами. От мыса Илькутляля прибрежные горы, отдаленные от берега в материк до 5 миль, подступают к реке, в миле выше жила Уныльгачтхох, утесом с лишком 1000 фут вышины: туземцы достают из него глину для домашней своей посуды и потому называют Уныльгача («Горшковой»). Во втором плесе, в протоке между островком и материковым берегом, находится летник одного туземца реки Юннака, прозываемый Нукхат.

В настоящее время жило Уныльгачтхох, на котором мы ночевали, состоит из одного зимника и четырех летников, крытых берестой барабор; один взрослый мужчина, семь вдов, кривых от оспы, и более дюжины детей обоего пола составляют его народонаселение. По размере приветствий и обоюдных подарков, по неотступной просьбе туземца, я вынужден нашелся отдать ему с себя английскую полосатую рубаху за тулун 233соболей на парку; женщины выменивали на соболи синий стеклярус и пронизки. Все купленное оставлено под сохранение самих жителей.

27 февраля. Поутру -15°, малооблачно, NNO умеренный; ввечеру -18°, NNO тихий.

Близ устья реки Юннака («Куюкак» Малахова), отстоящего от жила Уныльгачтхох в 3 милях, нас встретил молодой туземец, знакомый Татлеку. Сказывая, что путь от его жилья к верховью реки пролегает езженый и ближайший, он убедительно приглашал к себе. Я согласился. Войдя в устье реки, мы повернули в первый проток направо и, пройдя около 2 миль к востоку, пришли на жило Токхакат, состоящее из одного зимника. Трое мужчин, две женщины и трое детей составляют все народонаселение этого места. Радушный прием туземцев заставил нас провести с ними остаток дня. Все они исправные торговцы. К отдыху побуждала меня и опухоль ноги, случающаяся от тяжести лапок или отвычки на них в ходьбе. Последствия такой опухоли остаются нередко навек пятнами или небольшими желваками; к перенесению этой мучительной боли два средства: покой и терпение; первое не всегда может быть приложено к делу, а последним запасаются все посвящающие себя скитальческой жизни. Впрочем, туземцы умеряют боль, накалывая, по примеру алеут, больное место туземным ланцетом, то есть заостренным гвоздем или куском обсидиана.

Благоприятная погода дозволила нам для ночлега предпочесть открытый воздух дымной неприятной бараборе. Для определения долготы места взято несколько расстояний луны от солнца.

28 февраля. Поутру -16°, малооблачно, N тихий; ввечеру -10,5°, облачно.

Дневали. По меридиональной высоте солнца определена широта жила 64°53'03", долгота по взятым вчера расстояниям 157°03'13" к западу от Гринвича.

1 марта. Поутру -10°, облачно, временем мелкий снег, NNO тихий; ввечеру -8,5°, NNO умеренный с порывами; снег.

Миль 7 от жила Токхакат мы шли по главному направлению к северу, по убитому следу, протоком шириной до 15 сажен; потом, поднявшись на берег при разделении протока к NO и SW и пройдя близ мили по тому же направлению через чашу ольховника и березника, вышли на левый берег Юннака прямо против жила Нокхакат. Левый берег реки, футов до 12 высоты, луговой и заметно занимаемый в водополь. Правый, на котором расположено жило, нагорный. Ширина реки до 100 сажен. При подходе нашем к селению жители высыпали навстречу с обыкновенным приглашением на ночлег, но как было только час за полдень, то, не желая напрасно терять время, я не соглашался. Малахов при обозрении устья реки Юннака не доходил до этого жила. Со всем тем некоторые жители в две последующие зимы посещали по торговым делам Нулато и достаточно ознакомились с русскими. Будучи хорошими торговцами, они поняли цель экспедиции и, не желая допустить нас до сношений с верховыми племенами, вздумали было отклонять Татлека и стращать нас. Впоследствии от всех туземцев, проживающих по этой реке, мы слышали о неприязненности и враждебном к нам расположении малейгмютов, но в первый раз слышать об этом было странно. Проводник начал колебаться. Видя пробитый след вверх по реке, я объявил ему, что в нем много не нуждаемся и сами найдем дорогу, но что если он вернется без нас в Нулато, то не получит условленной награды и до нашего возвращения староста артели не выдаст ему жены. Прибытка и жены Татлеку стало жаль, и мы пошли, одаря туземцев безделицами.

Чукчи почти силой окурили Биллингса и его спутников. Этого средства не решились приложить к нам жители Нокхаката, но, опасаясь, чтоб при общении с русскими не получить другой какой болезни, подобной оспе, они ухитрились очистить нас, разложа огонь на дороге, перед самым выходом из леса на берег. Это была выдумка знакомца нашего, шамана Отезокота («Сам ходит»), который обогнал нас во время нашей дневки на жиле Токхакат.

В трех зимниках жила Нокхакат проживает 50 душ с лишком обоего пола. Из них взрослых мужчин, то есть промышленников или торговцев, 11 человек.

От жила всего с полмили мы шли рекой; поднявшись на правый берег и подвинувшись к северу еще мили на полторы, вынуждены были остановиться на ночлег до определенного на то времени: снег лепил глаза. Брезент, раскинутый между деревьями, защищал нас совершенно и от ветра и от непогоды. Замечаю: для зимних пешеходных походов следует брать, преимущественно перед палаткой, сажени полторы ширины и соразмерной с числом команды длины брезент. Палатка, как бы ни была мала, сравнительно тяжелее полотнища и, лишая возможности сидеть у огня, не столь удобна; само собой разумеется, что в пургу брезент, да и палатка, не спасенье, но в лесистых местах сам лес защищает от непогоды, а на открытой тундре нужда научает и в снегу счастливо отсиживаться.

2 марта. Поутру -12°, N умеренный, малооблачно; ввечеру -20°, NNW умеренный.

С утра пройдя лесом и узкими озерками по главному направлению к северу близ 5 миль, мы вышли на берег Юннака, перейдя которую наискось по румбу NN 68° на расстоянии полумили, поднялись на левый берег. Дни столько прибавились, что дозволяли посвящать час на обед и отдых; пользуясь этим временем, я получил по обсервации широту места 65°05'10". Река в этом пункте шириной близ 100 сажен, протекает в большом плесе от запада к востоку. Высота видимых отдаленных пиков приморского хребта превышает 1000 футов; ближайшие к реке вполовину ниже и покрыты хвойным лесом. Приярые, футов в 18, берега Юннака свидетельствуют о быстроте ее течения. После обеда до ночлега мы прошли по главному направлению к NN 24° миль до 8. К избранному предмету туземцы прокладывают свои пути по прямому румбу довольно верно, со всем тем мы проходим милю или две более того, нежели означается мной по главному направлению. Вчерашним снегом след занесло, и мы весь день шли по палке, то есть ощупью.