Генри Торо - Инспектор ливней и снежных бурь

Поэту надлежит постоянно наблюдать за сменой настроений ума, подобно тому как астроном наблюдает за звездным небом. От долгой жизни, проведенной в столь упорных трудах, можно ожидать многого. Самый скромный наблюдатель когда-нибудь обязательно увидит падающие звезды. Скрупулезное описание – это описание объективным пером мыслей, которые посетили чей-то ум за семьдесят лет, равно как и запись количества и вида экипажей, прошедших через определенную точку. Путешественники огибают земной шар и затем рассказывают об увиденных ими природных объектах и явлениях; но кто-то остается дома – пусть и он расскажет о явлениях своей собственной жизни, пусть составит каталог звезд – тех мыслей, чьи орбиты вычисляются так же редко, как и орбиты комет. Неважно, приходят ли они в голову мне или вам, падает ли метеор на мое или на ваше поле, – важно то, что он падает с неба. (Я не собираюсь выражать ту истину, которую выразила Природа. Кто знает, быть может, и я кое-что подскажу ей? Некогда она получала такие советы из другой сферы, как показывает ее современное развитие. Я имею дело с истинами, которые открываются мне, с которыми мне угодно иметь дело, а не с теми, которые решила признать какая-то политическая система.) Метеорологический дневник ума. Вы будете наблюдать, что происходит в ваших широтах, а я – в своих.

* Некоторые из них были выкорчеваны из болота за домом Абиеля Уиллера. Старая жена Поттера говорила мне, что не может вспомнить того времени, когда их там не было.

Некоторые институты – большинство институтов – имели божественное происхождение. Но от большинства из тех, что существуют в обществе сейчас, осталась лишь форма, оболочка, а жизнь ушла; в них нет ничего божественного. Вот тогда появляется реформатор, готовый вернуть им жизнь. Но что бы он ни делал – сам или с помощью других, – все сводится к одному: вернуть им прежний или похожий на прежний божественный характер. Но некоторые люди, никогда не задумывавшиеся над значением этих инстинктов, в результате какого-то ложного другого инстинкта цепляются за пустую оболочку. Те, кто не имеют ни малейшего представления о божественном, объявляют себя защитниками божественного, вроде наших сторонников церкви, и так далее. Я был поражен, когда увидел, как долго люди могут слушать человека, который не знает ровным счетом ничего о предмете, скажем о религии; как некто, начисто лишенный слуха, отнимал время у собравшейся в музыкальном салоне аудитории, излагая свои взгляды на музыку. Сей молодой человек, один из столпов некоего института божественного происхождения, – знает ли он, сколько на себя взял? Если бы святые вернулись на землю, пустил бы он их в свой дом? Удостоил бы своего одобрения? Ne suttor ultra crepidam*. Тот, кто наделен лишь одной способностью – вести дела, всегда стремится высказать свое мнение. Дело о праведности Христа рассматривает римский воин54. Человечество вскоре осознаёт подобные ошибки, но они совершаются каждый день. Недалекие и трусливые фермеры склонны держаться обычаев своих отцов. Ведь жить им осталось не так уж много, говорят они, и пусть не тревожат их сон; блаженны миротворцы; пусть чаша сия минует меня, и так далее.

Бесполезно садиться писать, если ты не имел мужества стоять на своем и жить! Мне думается, стоит ногам начать двигаться, как к голове начинают приливать мысли, будто дал волю потоку, устремившемуся к голове. Начинают бить сотни родников, которые берут начало у истоков мысли, и обогащают мой ум. Нужно увеличить поток внизу, говорят владельцы лугов вдоль реки Конкорд, при этом они имеют в виду дамбу у Биллерики. У нас хорошее кровообращение только тогда, когда мы в движении. Труды, написанные в результате сидячей жизни, представляют собой нечто механическое, безжизненное, и читать их скучно.

Трава высоко на пастбищах высохла и превратилась в сено. Времена года не прекращают ни на минуту свое круговращение, поэтому Природа отдыхает в точке апогея не дольше, чем в какой-нибудь другой. Если вы не выйдете на свежий воздух в нужный момент, лето может пройти, а вы и не увидите его. Как много времени занимают весна и осень! И сколь краток тот промежуток, который можно назвать летом! Трава только выросла и уже начинает жухнуть. Природа сама очень страдает от засухи. Кажется, она потратила все силы, чтобы дать этим хлебам вызреть.

Самый невнимательный человек, гуляя, способен понять, как зародилась геология. Округлые склоны удаленных от моря холмов и мысов с такой очевидностью свидетельствуют о воздействии воды, словно эта работа завершилась лишь вчера. Он замечает это краем глаза во время прогулки и вновь забывает эти мысли. И еще: равнины прерий и луга более позднего происхождения, морские раковины, которые находят на вершинах гор. Геологи тщательно и упорно исследуют все эти. свидетельства и создают свои тонко разработанные теории.

* Пусть сапожник судит не выше сапога (лат.).

Сейчас развелось очень много щеглов, хотя летают они поодиночке.

Что, если бы человек всерьез решил вспомнить и сохранить мысли, которые ему приходили в голову, и сделал бы это разумно? А как многих из них сейчас уже не вернуть! Вот и приходится призывать на помощь соседей.

Мне не нравится, когда названия штатов дают птицам, цветам, встречающимся в каждом из них, к примеру мэрилендский соловей, и так далее и так далее. Слова Canadenses и Virginicas все-таки большей частью приемлемы, поскольку, по крайней мере, имеют исторические и природные причины на существование. Некоторые растения произрастают только в Канаде, но гораздо большее их число распространено к югу от нее. А Виргиния, как называлось первоначально все атлантическое побережье, имеет некоторое право представлять Юг.

Плоды восковника у ручья Нат-Медоу уже желтовато-зеленые, но еще не маслянистые на ощупь.

Я пока еще не нашел специального названия для небольших наростов на дубе, с красными полосками и пятнышками.

Сейчас пойду за красивыми красными коробочками, или стручками Hypericum Canadense*.

Вдоль Мальборо-роуд готовится расцвести белый золотарник.

Синицы и сойки поют без умолку. Пение сверчка не слишком приятно для слуха. Его нелегко увидеть.

Я чувствую, что мои знания становятся год от года все более четкими и научными, а поле зрения, широкое, как небесный свод, сузилось до пределов видимости микроскопа. Я вижу детали, но не целоеили тень целого. Я считаю части и говорю: Я знаю. Сейчас сухой воздух над полями возле сосновых лесов наполнен стрекотанием сверчков.

Сегодня мы сняли первый арбуз. У Мальборо-роуд видел покрытые многочисленными прожилками листья Neottia pubescens, или гудайеры пушистой. Мне очень нравится это последнее название, хотя человека скучного или любителя софизмов нелегко было бы убедить в его точности**. Нам нужно название, которое выразило бы загадочный характер его удивительных листьев. Такой рисунок, которому люди подражают в вышивках, неизъяснимо приятен для глаз, как будто он отвечает своему назначению только тогда, когда попадет на глаза человеку. Лист, покрытый сеткой прожилок и видимый лишь с одной стороны, неприметные мелочи, заставляющие нас остановиться во время прогулки по лесу, пленяют наш взгляд.