Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Дорога в Цайо-пу пролегала по песчаной равнине, покрытой местами соляной коркой. Порывы ледяного ветра с северо-востока резко изменили погоду: на горизонте появились тяжелые черные тучи, и не успели мы дойти до грязной деревушки Цайо-пу, как над равниной яростно разбушевался ветер и разразилась песчаная буря. Плотные тучи из лессовой пыли пронеслись над несчастным селением. С невероятным трудом удалось нам поставить палатки, и тотчас же на них обрушилась лавина песка и камней. Все, кто мог, в течение двух часов не выпускали из рук опорные шесты и канаты. Ветер завывал до восхода солнца, и ранним утром мы обнаружили толстый слой песка на полу и постелях. Утро, напротив, было изумительно ясным, но настолько холодным, что пришлось надеть шубы.

Последний переход до Урумчи осуществлялся по пустынной местности, по-зимнему мрачной и бесплодной. С вершины невысокого горного хребта мы впервые увидели столицу Синьцзяна. Город раскинулся на берегу реки Архоту, текущей среди широкой равнины, окруженной цепями гор Восточного Тянь Шаня На востоке белела могучая Богдо-ула, впервые обследованная русскими исследователями, братьями Грум-Грджимайло в 1889–1890 гг.

При подходе к городу дорога неожиданно пришла в движение: появились всадники, вереницы верблюдов и лошадей. Мы миновали длинный конвой тяжело груженных повозок и солдат в темно-серых мундирах. Скрип огромных колес, топот копыт и пронзительные крики погонщиков «оу-э, оу-э, оу-э!» сливались в нестройную какофонию. Обоз доставлял груз для отряда на границу Кансу — в Син-син-ся. Оказывается, между Синьцзяном и Кансу началась война, и генерал-губернатор спешно мобилизовывал войска.

У ворот города экспедицию встретили представители фирмы братьев Бреннер и препроводили в специально отведенный для нас дом, находившийся в бывшей русской концессии, состоявшей из одной широкой улицы и небольших домов европейского типа. У ворот дома к нам подошел китайский офицер и хотел реквизировать повозки для военных нужд. Мы запротестовали — и после долгого спора удалось убедить его повременить.

Вечером нас пригласили на званый ужин, который давал глава местного филиала фирмы братьев Бреннер. Казалось, все были обеспокоены военными приготовлениями губернатора Яна. Мобилизация началась месяц назад, и около 10 тыс. солдат были отосланы в Син-син-ся, чтобы воспрепятствовать наступлению генерала Фэн-Ю-Сяна и его союзников из Кансу. Говорили, что неподалеку от Урумчи проходят подготовку новобранцы, лихорадочно приводится в порядок амуниция и оружие. Беспокойные сообщения приходили с монгольской границы: бои со значительными потерями произошли между монгольскими пограничными войсками и киргизскими племенами возле массива Байтик Богдо, и огромные банды торгутов и киргизов бежали в Джунгарию, испугавшись наступления монголов. Атмосфера накалялась, над границей собирались тучи войны.

Столица Синьцзяна встретила нас холодом и ледяными ветрами, продувающими насквозь близлежащую равнину. Поскольку наши дом и подворье не могли вместить всех сотрудников, грузы и лошадей, то мы решили подыскать более просторное жилище. Это оказалось трудным и почти безнадежным делом в густонаселенном Урумчи.

Наш первый день прошел в официальных визитах. Чтобы ознакомиться с ситуацией в городе, в первую очередь мы посетили министра почты Синьцзяна мистера Кавальери, итальянца по происхождению. Дорога к его комфортабельному дому, расположенному недалеко от резиденции генерал-губернатора, проходила через русскую концессию и мусульманский квартал Урумчи. Снег растаял, улицы утопали в неописуемой грязи, прилипавшей к копытам лошадей и колесам повозок. Пестрая толпа заполняла городские базары и лавки.

Повсюду сновали китайцы и их мусульманские соотечественники, тунганы. В Урумчи имеется огромное поселение тунган и до недавнего времени они играли важную роль при дворе губернатора. Однако, в связи с воинственными намерениями генерала Ма из Синина, синьцзянских тунган заподозрили в заговоре, и многие из них вынуждены были бежать из столицы, опасаясь гнева губернатора Яна.

Среди уличной толпы выделялось огромное количество конных киргизов, прибывших в город из соседних районов. На всех были одеты своеобразные, шлемоподобные меховые шапки, тяжелые овчинные шубы и кожаные сапоги. Солдаты осаждали многочисленные рестораны и чайханы, проводя последние дни в столице в азартных играх и пьянстве. Среди толпы военных привлекали внимание калмыки своей выправкой и независимым видом, столь характерными для людей, привыкших к дисциплине.

Это был типичный, обнесенный стеной, китайский город с бесконечными рядами лавок, украшенными рекламными надписями на красной бумаге и толпами людей в черных одеждах. Лавки были заполнены всевозможными китайскими и даже европейскими товарами, доставляемыми в Урумчи караванами верблюдов, проделывающих долгий путь в течение шести месяцев по монгольской пустыне Гоби. Среди лавчонок выделялись похоронные бюро с выставленными вдоль улицы огромными деревянными гробами, выкрашенными в красный цвет. Каждый респектабельный китаец должен быть похоронен в своей родной провинции, и эти огромные саркофаги служили для транспортировки тел умерших торговцев и других членов китайской колонии в отдаленные уголки Китая.

Господин Кавальери оказался приятным человеком, известным тем, что оказывал помощь многим американским и европейским путешественникам. Прослышав о наших затруднениях в Хотане, он рекомендовал нам персонально решить все вопросы с генерал-губернатором, чтобы навсегда исключить возможность дальнейших осложнений. Мы рассказали ему о трудностях, которые испытывали на всем протяжении нашей научной и художественной деятельности, и что местные власти не в состоянии отличить живопись от картографии. Господин Кавальери рассказал о моем старом друге господине Аллене Присте, который гостил у него в течение нескольких недель, а затем из Синьцзяна отправился в Сибирь и Китай. Он упорно советовал нам идти в Пекин через Чугучак и Сибирь, так как считал, что для иностранцев это единственный безопасный путь. На границе Кансу происходили волнения, и на дороге были вероятны нападения со стороны многочисленных банд разбойников и дезертиров, сбежавших из армий, дислоцированных вдоль дорог.

Господин Кавальери послал записку личному секретарю генерал-губернатора Чу Та-хеню с просьбой немедленно приехать, и тот сразу же прибыл. Чу оказался приятным молодым человеком, хорошо владевшим русским и немного английским.

Мы сразу приобрели в его лице верного друга, который старался помочь нам во время всего пребывания в Урумчи и всегда с удовольствием сопровождал нас на официальных визитах и переговорах. Мы рассказали ему подробно о наших злоключениях в Хотане и Карашаре, после чего он, всплеснув руками, сказал, что будет трудно убедить генерал-губернатора начать расследование. Весьма вероятно, что местные власти превысили свои полномочия, но это обычное явление для администрации Синьцзяна. Господин Чу сказал нам, что генерал-губернатор очень обеспокоен притеснениями экспедиции в его провинции и намерен встретиться с нами лично.