Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Наш доктор, который был одет в фиолетовое монгольское одеяние тибетских пуру, был принят всеми за ламу, и люди приходили просить благословения у него. В каждом лагере была большая потребность в докторе и его аптечке. Мы поставили только две палатки, а остальная часть отряда спала под открытым небом. Это была замечательная звездная ночь с видом на снега Цаган Чулута, ясно выделяющиеся на темном опаловом небе.

На следующий день мы начали движение поздно, к закату, и пересекли каменистую равнину, которая отделяла нас от гор. Расстояние от лагеря до подножия горы кажется пустяковым, но нам потребовалось полных три часа, чтобы пересечь равнину. Наше место назначения было Ших-бочен-ама, или вход в ущелье реки Ших-пао-чьенг. После вхождения в ущелье полноводной реки тропа следовала по левому берегу. Кусты ивы и тополя росли на плоских уступах. Мы остановились около одиннадцати часов на покрытом травой уступе, защищенном прекрасным старым тополем. Воздух был чудесно прохладен, и мы все отдыхали после гнетущей жары Кансу.

Следующим утром мы продолжили движение по речному ущелью, которое расширялось, как только горы по обеим сторонам отступали. У нас произошел неприятный случай с верблюдами, и все дело могло бы легко закончиться бедствием, так как невозможно управлять караваном испуганных верблюдов. Мы спокойно двигались по тропе, когда внезапно маленький осел выскочил из кустов. Этого было достаточно для верблюдов. Передний верблюд подскочил, сбросил наездника и побежал в панике к краю долины. Остальные верблюды последовали его примеру; некоторые сбросили свои грузы, остальные галопировали за первым. Было удачей, что верблюд госпожи Рерих и остальные наши ездовые верблюды были вовремя остановлены и не убежали. Сидя верхом на нашей новой лошади, я мог видеть, что отряд нашего первого верблюда с некоторыми из наших людей исчезает в оживленном галопе за невысоким уступом горы. Я поторопился к месту действия, чтобы найти погонщика верблюдов, лежащего без сознания на тропе, и остальных верблюдов, сбрасывающих грузы. У бедного погонщика был серьезный сердечный приступ после падения, и ему была необходима врачебная помощь. После больших усилий остальные погонщики и наши люди овладели верблюдами, но потребовался почти полный час прежде, чем мы привели все снова в походный порядок. Многие верблюды сильно кровоточили, так как носовые палки, с помощью которых верблюды были привязаны друг к другу, порвали их ноздри.

Сразу за большой китайской фермой мы вошли в прекрасный еловый лес, недалеко от каменных башен с древним каменным изображением Майтрейи, вероятно, относящегося к периоду, предшествующему десятому столетию На пути в Монголию Далай лама объявил, что это каменное изображение появилось чудесным образом на поверхности камня, и заказал маленькую часовню, которую нужно было установить над ним. Изображение представляет собой стоящего Майтрейю, и теперь оно является объектом поклонения среди местных монголов.

После прохождения китайской фермы с ее тенистым лесом мы повернули на юго-запад через песчаное плато и пошли по местности, пересеченной невысокими песчаными валами. На нашем пути мы снова встретили реку, которую при нашем движении мы переходили, по крайней мере, десять раз. Недалеко от реки мы встретили прекрасно выглядящего дед-монгола, едущего на большом верблюде. Он носил темно-синий халат, отороченный мехом выдры, и маленький белый фетровый головной убор своего племени. Его сопровождала жена, едущая на лошади. У них украли верблюда, и они ехали ловить вора.

После краткой беседы с парой монголов, которые оказались старыми знакомыми монгольских проводников и тибетца, мы продолжили движение. Монгол сообщил нам хорошие новости о Ших-пао-чьенге. Глава монголов оставался в оазисе и имел много хороших верблюдов в своем распоряжении.

Песчаниковые холмы становились все выше и выше, и их выветренные и разрушенные вершины напоминали фантастические замки и цитадели. Недалеко отсюда в этих холмах расположены маленькие Чен-фо-тон, или пещеры Тысячи Будд, посещенные сэром Аурелом Стейном во время его второй экспедиции в 1908–1909 гг.

Мы разбиваем лагерь поздно вечером на маленьком плато на берегу реки. На другом берегу блистают огни лагеря большого китайского каравана из Ю-мен шина, маленького городка восточнее Аньси. Китайские торговцы из Кансу проводят летние месяцы, торгуя среди монгольских племен в более высотных долинах Нань Шаня. Они содержат свои собственные большие караваны верблюдов и перемещаются с места на место, продавая китайские шелка, европейскую ткань, металлическое оборудование, рис, муку, получая в обмен верблюдов, овец, овечью шерсть, рогатый скот и лошадей. Вся торговля производится посредством обмена и, в значительной степени, основана на кредите, но не до такой степени, как в Кхалка Монголии до независимости. В окрестностях большого монгольского поселения или палаток старшин вы всегда найдете синюю палатку китайского торговца.

На следующее утро мы рано отправились в путь, и к десяти часам колонна каравана двигалась по речной долине. Растительность была все еще скудной. То здесь, то там росли кусты можжевельника и маленькие кусты ивы. Ущелье расширилось, и мы еще раз восприняли на расстоянии волшебство Цаган Чулута. Перед ним простиралась обширная равнина — оазис Ших-пао-чьенг. На нашем пути мы прошли несколько полей, обрабатываемых несколькими китайскими поселенцами, которые арендуют землю у местного главы монголов. Река разветвилась в многочисленные каналы, которые разрезали болотистую равнину. Позади темной линии оазиса лежали большие пространства пестрого гравия со скудными кустарниками. Я проехал вперед, чтобы найти место для нашего лагеря. С большими трудностями мы прошли через болота оазиса. Несколько раз верблюд нашего тибетского проводника тонул по колено и моя собственная лошадь падала в грязь. После часа поисков мы находим временное место для лагеря на песчаном плато, возвышающемся над одним из многих притоков реки. Остальная часть колонны каравана медленно перемещается в лагерь, и мы ставим наши палатки. Это был конец нашей поездки на верблюдах, и мы должны были позволить погонщикам идти и снимать грузы. Один из погонщиков был болен в течение нескольких дней и теперь попросил нашего доктора дать ему какое-нибудь лекарство. Доктор обнаружил у него пневмонию и слабое сердце. У этого человека не было надежды на выздоровление, и он умер на следующий день.

В тот же день нашего прибытия нас посетил местный монгольский старшина Мачен, толстый человек лет пятидесяти с хитрым взглядом. Он сообщил, что готов помочь экспедиции и даже может снабдить ее верблюдами и лошадями для поездки в Нагчу. Также он сказал, что в Ших-пао-чьенге довольно трудно найти достаточно провизии, но он может нам помочь получить продовольствие из Аньси или Чанг-ма пао-тзу, крупного китайского поселения на востоке оазиса. Мы расстались хорошими друзьями, и он обещал посетить нас на следующий день.