Бенгт Даниельссон - Бумеранг

— Неужели вы считаете, что многоженство и языческие обряды совместимы с христианством? — озадаченно спросил я заведующего станцией.

— Конечно, несовместимы, — ответил он. — И мы надеемся когда-нибудь убедить их отказаться от прежних нравов. Но нелепо требовать от них, чтобы они сделали это сразу. Вообще вредно слишком поторапливать развитие. Мы их даже не уговаривали селиться здесь, они сами пришли, большинство продолжают промышлять охотой и рыболовством. Стараемся внушить им, что быть христианином — привилегия. Многие перед смертью зовут нас, чтобы мы их крестили. Так, не спеша, мы и завоевываем души. А ведь это первейшая и главная задача миссионера, верно?

Миссионеры сумели хитро использовать один из местных обычаев. Оказалось, что невозможно привлечь в школу-интернат девочек, так как они все заранее были определены в невесты. Единственный способ обойти эту трудность — самим выступить в роли женихов. Так миссионеры и поступили, стали покупать «жен» (положено платить выкуп родителям). Один из них таким образом набрал сто пятьдесят школьниц, его потом шутя звали «епископ со ста пятьюдесятью женами».

Лишь те аборигены, которые отказались от привычек кочевника, получают титул «цивилизованных». Таких насчитывается около пяти тысяч. (Четыреста аборигенов Германсбурга тоже принадлежат к числу привилегированных.) Большинство из них занято на двухстах пятидесяти фермах севера: мужчины — в скотоводстве, женщины на разных вспомогательных работах. Тот факт, что многие аборигены стали животноводами, объясняется не только их большей заинтересованностью в таком труде, который позволяет находиться на вольном воздухе. Просто это для них, как правило, единственная возможность оставаться на искони принадлежавшей племени земле, когда ее грубо захватывает белый поселенец — скваттер.

Разница между уровнем жизни фермеров и их батраков огромна. Первые живут в современных удобных коттеджах — электричество, вентиляторы, ванные, холодильники. Вторые обитают в жалких лачугах без мебели, готовят себе пищу на костре. Многие хозяева даже душа не построят для своих батраков; они, дескать, не любят чистоты.

До недавнего времени дети батраков не могли ходить в школу. Исследование, с большим трудом проведенное несколькими отважными этнологами, показало, что лишь половина аборигенов может рассчитывать на три-четыре фунта в неделю; остальные получают от пяти до тридцати пяти шиллингов. Стоит, пожалуй, отметить, что это еще гораздо выше среднего заработка по стране. Животноводы — люди квалифицированные, на их руках скот, который оценивается в десятки миллионов. Но, как и в Западной Австралии, они редко получают наличными, почти всегда числятся должниками хозяина, так как вынуждены все покупать в его лавке.

Несмотря на образ жизни, одежду и частые поездки в город, животноводов и их семьи нельзя считать по-настоящему цивилизованными. Раз в год, не меньше, они отправляются побродить месяц-другой. Хозяева видят в этих прогулках своего рода предохранительный клапан и не возражают против них. Батраки сбрасывают с себя одежду, охотятся и живут, как их предки, участвуют в плясках и обрядах своих вольных собратьев. Где именно они побывали, чем занимались, всегда остается тайной.

Таких «отпускников» не отличишь от «дикарей». Не удивительно, что мы попадали впросак. Был случай, когда в далекой глуши у нас отказал мотор. Откуда ни возьмись, появилась группа обнаженных, раскрашенных с ног до головы аборигенов. Я принялся жестикулировать, пытаясь объяснить им, что надо подтолкнуть машину. Весь измучился и уже потерял всякую надежду, вдруг один из них говорит на хорошем английском языке:

— Да вы включите вторую скорость.

Оказалось, это рабочий с фермы по соседству, он неплохо умел чинить машины, даже получил водительские права.

Большинство аборигенов Северной Территории давно уже поняли, что бессмысленно сопротивляться, когда кучка вооруженных до зубов людей занимает их охотничьи угодья и пригоняет свой скот. Последний раз здесь убили белого в 1928 году. Друзья и соседи убитого сами справили скорый суд: застрелили двенадцать-пятнадцать аборигенов (точно никто не считал). Многие миссионеры протестовали против такого «правосудия», была даже учреждена комиссия для расследования. Но она заключила, что карательная экспедиция «в основном» была оправдана, и дело замяли.

Сгоняемые со своих земель коренные жители слишком хорошо знают, что от конной полиции трудно уйти, и даже не пытаются постоять за себя. Зато они нередко стремятся помешать соплеменникам поступать на работу к фермерам. Недавно среди аборигенов Западной Австралии и Северной Территории развернулось своего рода сектантское движение за возрождение старых обычаев и нравов, за то, чтобы вернуть к вольной жизни в пустыне тех, кто в той или иной форме восприняли цивилизацию. Движение это называется курунгура и окружено величайшей таинственностью. Его роль никак нельзя недооценивать. Джинигарби — «пророки» секты — часто прибегают к принуждению и насилию.

Невзирая на преследования со стороны секты курунгура (а может быть, именно из-за них), аборигены, вытесняемые со своих земель фермерами, редко уходят в пустыню. Обычно они ищут убежища в поселках вдоль шоссе север — юг. Жители городов рады дешевой рабочей силе, но и только: ни в Дарвине, ни в Алис-Спрингсе аборигенам не разрешают жить в черте города. В нескольких милях от Дарвина недавно появился довольно аккуратный поселок для коренных жителей; в Алис-Спрингсе они по-прежнему обитают в жалких лачугах. Не удивительно, что посторонним запрещено посещать этот район, а нарушителей запрета карают штрафом в двести фунтов.

Окончив работу, аборигены обязаны тотчас покинуть город. Лишь раз в неделю им разрешают посещать кинотеатры, которые по этому случаю показывают самые «нравоучительные» ковбойские и гангстерские фильмы. В воскресенье аборигены могут быть в городе с восхода до заката, тратить свои жалкие гроши на такси, мороженое, посещение стадионов. В Алис-Спрингсе им на стадионе отведены места только на восточной трибуне, где солнце светит прямо в глаза. В Дарвине более демократические порядки.

Всего таких аборигенов-«горожан» насчитывается несколько сот; они, естественно, наиболее цивилизованные среди коренных жителей Северной Территории.

Особую группу образуют метисы (то есть все лица смешанной расы) — живое свидетельство недостатка женщин в Северной Территории. На севере Австралии говорят: «Нужда — мать изобретений и отец метисов». Один путешественник, который побывал здесь тридцать лет назад, прямо заявил, что в ту пору в Северной Территории было два вида белых мужчин: признающие, что состоят в связи с черными женщинами, и не признающие, но все равно состоящие. Самолеты, радио, холодильники, новые дороги, автомобили с высокой проходимостью и хорошие цены на говядину заметно улучшили условия жизни в Северной Территории, и теперь на сто белых мужчин приходится шестьдесят белых женщин. Несколько лет назад принят закон, который запрещает белым даже случайные связи с черными женщинами. Но следить за соблюдением этого закона трудно: поди поймай нарушителя на месте преступления, если на каждого полицейского приходится в среднем территория площадью двадцать пять тысяч квадратных километров.