Фрэнк Шрейдер - Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли

На следующее утро площадь в Кесальтенанго кишит народом. В тени пурпурных джакарандовых деревьев возвышаются горы индейских ручных изделий, и тут же стоит домашний скот; словно пушечные ядра, сложены пирамидами необливные глиняные горшки; громоздятся башни лакированных шкатулок, а рядом свиньи на привязи, корзины с цыплятами, и, конечно, собаки, жадно рыщущие в поисках съестного, и красные гребни и морщинистые шеи индюков, подпрыгивающих в такт походке мальчуганов, которые тащат их под мышкой.

Неподалеку от паперти уселись индеанки с корзинами красных и желтых лепестков роз. Цветы бледнеют рядом с пунцовой вышивкой их блуз и пестротой головных уборов. На полукруглых ступенях горят костры, и дым взмывает к выбеленным стенам церкви. Индейцы, стоя на коленях, монотонно бормочут молитвы на родном языке, неутомимо качаются кадила, и тяжелый дурманящий дым благовоний заволакивает темнокожие лица. В своих красных закопченных тюрбанах, черных вышитых куртках и пыльных черных коротких штанах они ползут на коленях, останавливаясь на каждой ступеньке. В церкви целуют ноги статуи Христа, одетого в парадный индейский костюм с перьями, рассыпают по полу розовые лепестки и, пятясь к двери, уходят заканчивать свои молитвы перед каменным алтарем в горах над городом.

Дожди, так неожиданно рано начавшиеся в Тапачуле, не пришли за нами в Гватемалу, но мы с Элен знали, что медлить нельзя. Мы составили жесткое расписание, где на осмотр достопримечательностей отведено мало времени, и решили ежедневно ехать так долго, как сможет выдержать ослабевшая Элен, и так быстро, как только позволит дорога, изобилующая крутыми поворотами, ухабами и глубокими колеями.

В городе Гватемале мы задержались ровно столько, сколько потребовалось для получения визы для въезда в Эль-Сальвадор, и по сильно запущенной дороге устремились к границе, непрестанно объезжая оползни, валуны и просто канавы. [17] Марка очень дорогого автомобиля.

После того как мы без осмотра и всего лишь с минутной задержкой дважды пересекли границу Мексики и дважды Гватемалы, мы чувствовали себя вполне уверенно, когда затормозили перед таможней Сальвадора. Впереди лежал самый длинный участок асфальтированной дороги из всех, что мы проехали за целый месяц, и нам не терпелось посмотреть, как пойдет наша «Черепаха», если скорость будет больше двадцати миль в час. Но чиновники решили иначе. Может быть, уже приближалось время сиесты, да и день был невыносимо душный; во всяком случае наше заявление, что все вещи находятся в кузове, не произвело никакого впечатления. К тому же начальник таможни устал, а от его стола до джипа оказалось целых тридцать футов ходьбы. Так что следующие несколько часов мы провели, перетаскивая наши вещи к нему в таможню. А потом, когда все оказалось в порядке, начальник пожелал послать с нами одного из своих парней, чтобы увериться, что мы не занимаемся торговлей. Правда, после того как с нашего тайного разрешения Дина внушительно оскалила зубы, ему не удалось найти ни одного желающего. Но потом оказалось, что было бы куда лучше, если бы кто-нибудь и в самом деле поехал с нами: полиция не останавливала бы нас каждые несколько миль по пути в столицу.

Эль-Сальвадор — самая маленькая и наиболее густозаселенная страна Центральной Америки, к тому же это одно из двух государств Латинской Америки, в которых Панамериканская магистраль имеет твердое покрытие. Это прежде всего страна кофе, и почти все ее богатства сосредоточены в руках нескольких крупных плантаторов (говорят, что в столице больше «кадиллаков» [17] Марка очень дорогого автомобиля. , чем на Беверли-Хиллз [18] Фешенебельный район Лос-Анжелеса. . По сравнению с соседями у Эль-Сальвадора довольно мирное историческое прошлое, может быть, потому, что правительство установило здесь такие низкие налоги, что дешевле их платить, чем покупать оружие для революций. В первый приезд сюда нас впустили по туристским карточкам такого же типа, как и в Мексике — бывалой стране туризма. Но эль-сальвадорцам это, видно, показалось слишком простым решением вопроса, и они предпочли вернуться к более сложной и бюрократической системе виз. Кроме того, я заметил, что у них до сих пор в обращении chimbimbo — наша американская десятицентовая монета. Во время первой поездки я было растерялся, получив десятицентовики сдачи. А в следующий раз купил что-то за десять центов и протянул продавцу две никелевые монетки, но он не взял. Оказывается, наш десятицентовик у них двадцатипятицентовая монета по официальному курсу, а в их собственной монетке в четверть доллара содержалось слишком много серебра, и она исчезла из обращения.

В Сан-Сальвадоре — столице государства — мы с Элен остановились в отеле «Интернасиональ» — здесь, как и всюду, есть отель «Интернасиональ», — чтобы принять ванну перед походом за визами в консульства Гондураса, Никарагуа и Коста-Рики. Мы наняли такси на утро, но продержали его целый день. Раньше все наши встречи с консульствами проходили вполне безболезненно: чтобы получить визу, требовалось не более пяти минут. И поэтому, когда похожий на сову джентльмен в консульстве Гондураса посмотрел на нас поверх очков и заявил, что придется ждать десять дней, мы просто опешили.

— Но мы не можем ждать так долго, — запротестовал я. — Мы должны добраться до Коста-Рики, прежде чем начнутся дожди, а десять дней могут спутать нам все карты. В вашей стране мы пробудем всего несколько часов. Мы очень хотели бы осмотреть вашу очаровательную столицу, но у нас даже на это не будет времени.

Мое явное восхищение Тегусигалпой смягчило его.

— В таком случае я немедленно выдам вам транзитную визу, — сказал он, — если вы сначала получите визу от Никарагуа — следующей страны вашего маршрута.

— Прекрасно, через полчаса мы привезем эту визу, — ответил я и вдруг заметил, что в глазах его сверкнул странный огонек.

В консульстве Никарагуа я понял смысл этого огонька. Здесь надо было ждать виз две недели. Дело в том, что Сомосе, диктатору Никарагуа, хотя сам он предпочитал называть себя умиротворителем, только что удалось увильнуть от пули. И теперь визы выдавались только с его личного разрешения. При этом государственная граница в тысячу миль длиной совершенно не охранялась и ее запросто мог перейти любой злоумышленник; но такой мелкий факт никого не смущал, тогда как каждый, кто проезжал через единственный охраняемый пункт на главной магистрали, попадал под подозрение. Целый час мы объясняли, убеждали, уговаривали и просто льстили, но ничего не смогли добиться. Надо было ждать две недели.