Альберто Васкес-Фигероа - Путешествие на край света: Галапагосы

— Слышал? Я совершенно уверен, что он сказал «Копакабана». Черт меня побери!

Много времени я провел в джунглях вместе с «Черным» Томасом. Это он научил меня находить алмазы в излучине реки, разбираться в звуках сельвы и охотиться с помощью ловушек. А я, в благодарность за это, говорил и говорил с ним, стараясь использовать самые яркие, самые звонкие слова, какие раньше никогда нигде не употреблял, и которые очень часто были лишены какого-нибудь смысла.

Сейчас же, узнав о его смерти, я попытался было вспомнить те слова, что вызывали у него наибольший энтузиазм.

Альбондига!

Автомат!

Вдоль основной улицы города Пауль, что называлась «Главной», тянулись лачуги из дерева и цинковых листов, вперемежку с магазинчиками и тавернами, где можно было закусить и выпить безалкогольных напитков, а также дома подозрительного вида, на пороге которых стояли, демонстрируя свои прелести, «охотницы за охотниками на алмазы», а еще лавки, где каждый день перекупщики спорили со старателями о цене найденных камней, и наконец кинотеатры. Да, именно кинотеатры. Хотя это может показаться необычным и даже лживым, но в том городе, чья жизнь началась лишь семь месяцев назад, и что был обречен на забвение и исчезновение, уже существовало десять кинотеатров, и все они, на самом деле, представляли из себя лишь площадку с экраном на открытом воздухе, обнесенную со всех сторон стеной. И по этой улице бродят толпы старателей с их огромными «сурукас» за плечами, с лопатами и ведрами в руках, мужчины и женщины, юноши и старики, а торговцы зазывают их в свои лавки, чтобы завладеть тем, что дали им шахты в этот день. За свои первые три недели существования в Сан-Сальвадоре было реализовано алмазов на сумму семьдесят миллионов песет, хотя, когда я приехал туда, добыча упала существенно, но все равно опытный старатель мог заработать за день до десяти тысяч песет. По расчетам, если лавина желающих попытать счастье на приисках не уменьшится, то это месторождение иссякнет очень быстро.

Камни, которые находили там, не были ни крупными, ни высокого качества, но все же иногда появлялись алмазы весом до двенадцати и больше карат. Стоимость одного карата в шахтах или в лавках перекупщиков на «Главной» улице могла колебаться от пяти до шести тысяч песет, но следует иметь в виду, что камни эти еще должны были быть отшлифованы.

В конце этой улицы начиналось само «месторождение» — плоская местность, покрытая белым, влажным, липким песком, где можно было легко провалиться по колени и выше. Участки, где работали старатели, извлекая породу, соседствовали с горами из отработанного материала ослепительно белого цвета, и весь этот пейзаж больше походил на тот, что можно видеть на фотографиях лунной поверхности.

Старатели трудились без устали, и очень часто работали группами.

Пока одни наполняли ведра породой, другие относили их, и последние промывали принесенную породу в неглубоких бассейнах, сооруженных здесь же. Для того, чтобы промыть породу, использовали большие тазы с решетчатым дном, называемые «сурукас», вложенные один в другой, так что их количество было от трех до пяти штук, от самого широкого, где могли застревать камни размером с фасолину, до самого маленького, через который мог просочиться лишь мелкий песок.

Смешав породу с водой, старатель крутит и раскачивает тазы, и с каждым движением его опытный взгляд определяет, остались ли на дне «сурука» стоящие камни или вся порода пойдет в отходы. Время от времени внимание его обостряется, и он начинает прощупывать пальцами, после чего, обычно, вылавливает маленький алмаз, поднимает руку и показывает его своим товарищам.

Работа эта изматывающая, люди работают так с рассвета и до наступления ночи, под палящими лучами безжалостного солнца, про силу которого знают только те, кто прочувствовал его на себе и достаточно изучил венесуэльскую Гайану.

Стоит ли это всех трудов?

Трудно дать однозначный ответ. Я знал нескольких старателей в Пауле, кто за пять месяцев заработали более миллиона песет. Верно также и то, что многие, не выдержав, ушли под землю, и ушли без гроша в кармане.

Лихорадки, усталость, насекомые и змеи очень быстро расправляются даже с людьми сильными, физически крепкими, и нужно еще добавить сюда отвратительную еду, жизнь неорганизованную, беспутную, и тогда становится понятно, почему никто из искателей алмазов не уехал из Гайаны с карманами полными денег.

На самом деле Сан-Сальвадор де Пауль нельзя было рассматривать как типичный лагерь искателей алмазов. Нет, он, конечно, был лагерем, где жили старатели, но и одновременно был чрезвычайно большим, чрезвычайно шумным и многолюдным. Новость о том, что открыто новое месторождение алмазов, так называемая «бомба», мгновенно облетела всю страну и получила такую популярность, что в те земли поехали люди, которые никогда в своей жизни ранее даже не думали и не мечтали посвятить себя поиску драгоценных камней.

Студенты, рабочие, конторские служащие, даже домохозяйки бросили все, что у них было в Каракасе, ринулись покупать билеты на самолет с одной целью — окунуться с головой в эту авантюру — найти в Пауль алмаз, который сделает их богатыми до конца жизни, при этом никакого опыта, никаких знаний у них не было, и весь их багаж состоял лишь из голого энтузиазма.

Это и была причина, приведшая к такому чудовищному росту этого города, где все выпирало, выходило за рамки обычного так, что в какой-то момент даже пришлось вмешаться Национальной Гвардии и Армии. Там не действовал, как в других лагерях старателей, закон «свободных людей».

Обычно старателями становятся те, кто родился в том же регионе, дети других старателей либо авантюристы, приехавшие из разных, иногда отдаленных уголков мира. В то время, когда я попал в Гайану в первый раз, там собралось много беглых нацистов, они забрались в те места в надежде скрыться от каких-то, каких не известно, преследователей, а также преступников, сбежавших из французской тюрьмы в Кайене. Просто так получилось, что в Венесуэле действовало правило, по которому сбежавшие заключенные могли жить на территории страны при условии, если они не будут пересекать реку Ориноко и не пойдут дальше на север.

Все это я рассказываю лишь потому, чтобы было понятно какого рода люди встречались на маленьких месторождениях алмазов и какого рода воспоминания остались у меня о них.

А сейчас я попал в город без пьяниц и дебоширов, без искателей приключений, без убийц и беглых преступников, где по улицам ходили студенты-медики, служащие банков и рабочие, оставившие свои стройки. И, в самом деле, этот огромный лагерь старателей производил достаточно своеобразное впечатление.