И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Ехали мы по одноколейной магистрали, поэтому только железнодорожник понимает, какие усилия приложило его ведомство, чтобы обеспечить прохождение других поездов. Единственным неудобством для нас было то, что вагоны освещались лишь двумя свечами (по одной в каждом конце коридора) [663], не позволяя вечерами играть в пикет [664], что, вообще-то, было не так уж плохо, ведь вставать нам всегда приходилось очень рано. Правда, петербургское время (а в дни нашего путешествия мы жили по нему [665]) опережает гринвичское на два часа, а на Урале – на четыре часа, поэтому подъем в четыре-поло-вине пятого ночи не казался ужасным.

Самара – крупная хлебная житница Поволжья. Расположенный у слияния рек Самары и Волги, город в последние годы сильно разросся и сейчас насчитывает девяносто тысяч жителей. Как и все русские городские поселения на востоке страны, он очень велик, ибо деревянные жилища строят в удалении друг от друга из-за угрозы пожаров. Судя по огромному количеству лежащей на самарских причалах древесины, она, очевидно, является важной составляющей здешнего товарооборота.

Именно в Самаре мы впервые в полной мере узнали, что такое русская пыль. Она легко поднимается вверх, а ее слой зачастую достигает десяти-двенадцати дюймов. Когда шесть-семь десятков дрожек несутся друг за другом, дышать становится практически невозможно. После дождя пыль превращается в грязную жижу, и если ехать по ней быстро, то к концу дня становишься столь же неузнаваемым, как и после езды по пыльному тракту – грязь прилипает ко всему, словно краска.

Взойдя на борт большого парохода, мы отправились вверх по Волге и прибыли в прекрасное место, с которого открывался прекрасный вид на так называемые «Самарские Ворота», где река делает крутой изгиб, и, скрываясь за горами, исчезает из поля зрения [666]. Здесь мы посетили тихую, уютную кумысолечебницу, где русские офицеры лечат болезни грудной клетки и других органов [667]. Кумыс готовится из кобыльего молока, это очень кислый напиток, который при брожении становится пенистым и в зной хорошо утоляет жажду. Как нам сказали, это заведение принадлежит врачу-шотландцу [668].

Берега реки удивительно красивы – нашим американским спутникам они напомнили Миссисипи. Мы сделали остановку в одном очаровательном местечке с целью изучения его геологического строения. Было очень жарко, поэтому в реке купалось нагишом множество людей обоего пола.

На обратном пути в Самару на фоне изумительного заката (а они в России просто потрясающие!) нам повстречалось несколько крупных пассажирских пароходов, построенных по американским образцам и столь же комфортабельных. Еще мы видели очень длинные плоты из бревен со стоящими на них избами, что напоминало Рейн много лет назад.

Прибыв на самарскую пристань, мы долго очищали себя от пыли, а потом отправились на железнодорожную станцию. Когда мы стояли на якоре, то имели возможность наблюдать за несколькими скопами [669], которые добывали себе пропитание вблизи нашего парохода. Они ловят рыбу точно так же, как раньше это делали наши специально обученные для охоты на дичь соколы. Многочисленные ястребы, которых нам довелось увидеть в России, кажется, не очень боятся человека, так что иногда удавалась подойти к ним почти вплотную, не вспугнув их.

Не без некоторого сожаления покинув в десять часов вечера Самару, мы в 2 часа 45 минут следующего дня прибыли в Уфу. Было очень жарко, температура воздуха в тени достигала 84° по Фаренгейту [670]. Сидя в дрожках, мы в облаке пыли въехали на высокий холм, с которого открывалась прекрасная панорама [671].

Отсюда мы проследовали через магометанское кладбище [672], принадлежащее башкирам – проживающей в этих местах народности, которая совершенно не походит на русских. Нам сказали, что их история пока еще не изучена, и никто не знает, откуда и когда они сюда пришли [673]. Двигаясь в клубах пыли дальше, мы прибыли к зданию местного музея [674], где нас исключительно вежливо и гостеприимно приняли городской голова [675]и другие уфимские чиновники. Наряду с проявлением такой учтивости нас очень удивило наличие в столь отдаленном и практически неизвестном на Западе месте такого замечательного заведения с разнообразной и очень интересной экспозицией, включающей даже огромные кости мамонта [676]. У нас еще будет повод рассказать об этих учреждениях Восточной России.

Вернувшись в вагон поезда и отобедав, некоторые из нас совершили далекую и опять же пыльную поездку в театр, который представляет собой изумительное деревянное сооруже-ние [677]. Нас ждала восхитительная постановка драмы из времен Ивана Грозного [678]. Пьеса, содержание которой нам пересказали, оказалась крайне занимательной, а актеры играли почти как англичане. Сам театр находится в саду, и в антрактах зрители выходят погулять на свежем воздухе [679]. В это время оркестр играет для них музыку. По звонку зрители возвращаются на свои места. Случайно наш визит совпал с юбилеем одной из великих княгинь [680], в честь которого был организован фейерверк, еще больше украсивший вечер. Размеры культурных заведений в Уфе, образовательный уровень большинства ее жителей, архитектура домов и зданий, гостеприимство городских властей и все прочее заставили нас полностью пересмотреть наши прежние предвзятые представления о Восточной России, хотя раньше мы думали, что Уфа находится где-то в полудикой местности. Большинство относительно крупных городов имеет большой потенциал, они активно растут и благоустраиваются, открывая большие перспективы для этой малоизвестной нам части Европы.

Отправившись из Уфы 4 августа в половине четвертого утра, мы прибыли на железнодорожную станцию Аша [681], а оттуда пешком направились в Миньярский завод [682]для изучения геологического строения этой местности. Это была одна из самых изматывающих прогулок, когда-либо предпринятых путешественниками, однако наградой за усталость и сильную жару стал вид прекрасной р. Сим, несущей свои воды среди чудесных гор. Наш немецкий коллега заметил, что эти места напоминают ему пейзажи гор Харц [683].

Предвидя, что ужасный зной вызовет сильную жажду, я доверху наполнил простоквашей свою карманную фляжку, забыв, однако, что жара и движение способствуют усиленному брожению кислого молока. И вскоре в кармане моего плаща раздался сильный хлопок. В результате фляжка пришла в негодность, одежда перепачкалась, но, главное, теперь мне нечем было промочить горло! К счастью, один заботливый работник Миньярского железоделательного завода [684]снабдил меня водой, за что я по гроб жизни ему благодарен. Замечу, что летом русские употребляют отменное светлое пиво, чай, вино и хорошо освежающий шипучий напиток под названием «квас», который похож на наш лимонад, но обладающий иным вкусом. Простейший квас готовят из черного хлеба.