Яр Серебров - Фронтир Индикона. Часть II

Мы держали направление на северо-запад и шли вдоль берегов болотистой речки Тиву. На четвёртый день пути достигли широкого затона, образованного в месте слияния Тиву и её притока. Водную гладь оккупировало стая красных фламинго! Не розовых, красных!

– Ярослав Александрович, лепота-то какая! Видал я розовых фламинго, но красных…

– Так и я не видел. Цвет перьев этой птицы зависит от пищи, которую она употребляет. Розовый цвет дают каротиноиды, содержащиеся в мелких рачках. Чем больше их съест фламинго, тем ярче будет цвет перьев.

– Очень может быть, рачков тут и впрямь видимо невидимо.

После небольшого привала на берегу мы отправились дальше и вскоре река свернула южней, вдоль подножья горного массива, уступами поднимающегося на другом берегу.

Большую часть нашего отряда составляли охотники, свежее мясо у нас не переводилось. Перед походом мы, использовав чугун и бронзовые котлы, изготовили примитивную походную кухню, так что на привалах всегда была готова каша или суп.

Каждый вечер, пока ещё не стемнело, я с двумя «лаборантами» отправлялся на господствующую высоту, провести топографическую съёмку. Астрономический теодолит, в отличии от обычного, имеет горизонтальный и вертикальный круг одинакового размера и довольно сложную оптическую схему. Как обычно не ищу простых решений, изготовил адскую схему из оптического и механического теодолита. Оптический имеет намного меньше деталей, чем теодолит с металлическими лимбами, считывание показаний которых возможно лишь в отраженном свете. Всего то нужна диафрагма, у меня она – прозрачный лимб с нанесёнными тончайшими рисками, а точность измерений возрастёт на порядок. В остальном механика. Ломаная призменная конусовидная зрительная труба меняет угол наклона посредством винта и зубчатой передачи на вертикальном квадранте, ниже винт выведения из зацепления с зубчатой поверхностью и освобождения трубы в вертикальной плоскости. Винт наведения при горизонтальном лимбе выводится из зацепления специальным рычажком, что позволяет быстро ориентировать трубу в нужном направлении. Собственно, ломанная труба с обратным изображением объектов имеет простое устройство, что обусловливает малые потери света и возможность измерять координаты светил, широты, азимуты и долготы. Ломаной она называется потому, что лучи света отражаются от зеркала внутри трубы и образуют ломанную линию. Подобная оптическая схема позволяет измерять координаты зенитных расстояний от ноля до ста двадцати градусов, что недоступно обычному теодолиту. Вторая трубка зрительная, установлена перпендикулярно центральной и служит для визуальных наблюдений. Для ночной подсветки сетки нитей использую зеркальце. Рычажок, которым оно поворачивается, находится на центральной трубе за одним из коллиматорных визиров со стороны окуляра. Огромная проблема возникла с источником света, спиртовая горелка давала мощный световой поток, засвечивающий нити. Ничего не смог сделать и в итоге плюнул и решил использовать кристаллы карбида кремния, оставшиеся от одного из опытов. Повезло, один из кристаллов получился достаточно чистый чтобы выдавать едва заметное свечение. Нечто подобное ещё в 1923 году сделал Лосев, приварив к карбиду стальную проволоку. Одной угольной батареи с запасом хватало для питания эрзац-светодиода. Свет, отражаясь от диагонального зеркала, попадал на диафрагму. Бронзове кольцо со стеклянной пластинкой, на которой награвированы тонкие линии, составляющие сетку нитей. Кольцо регулировалось четырьмя винтами, позволяющими перемещать сетку нитей в плоскости. Сетка наблюдалась в зрительную трубку посредством подвижного биссектора окулярного микрометра. Микрометрический окуляр оказался крепким орешком и без сомнения самый трудоёмкий элемент теодолита. Сделать три спиртовых уровня со шкалой деления в две угловые секунды оказалось не так уж и трудно: один на горизонтальную ось трубы для определения угла наклона, второй на раму микроскопов вертикального круга и третий талькоттовский, скреплённый с горизонтальной осью трубы, для фиксации её положения.

Устанавливаю треногу и провожу центрирование, горизонтирование и фокусировку или ловлю объекта. Метод съёмки полярный, по двум точкам с известными значениями. Расчёты веду от второй точки на первую и после вымеряю расстояние между ними. Завершающий этап – привязка теодолитного хода к каждой из отметок. На словах ничего сложного, а на деле масса нудной работы – отыскать на местности участок с ровным рельефом. При помощи визира отыскать нужную точку и навести на неё измерительную сетку, зафиксировать значение винтами. Так как точность расчётов – это наше всё, то желательно провести не одно, а ряд измерений, каждый раз беря новую точку отсчёта.

Представляете, сколько времени съедает настройка прибора и съёмка. Естественно, настроенный теодолит я не трогал, а дожидался ночи и брался за определение звёздных координат. Пришлось проводить адской сложности работу, учитывая поправки искать на небе и фиксировать положения сотен звёзд. Работа, несомненно, нужная, особенно, в разрезе того, что скоро придётся определять и наземные координаты. Вот только составлять в одиночку атлас звёздного неба, вкупе с таблицей высот и азимутов светил задачка на любителя.

Работая до трёх-четырёх часов ночи, я определил координаты где-то полусотни звёзд. Для звезд заранее расчерчена таблица координат и поправок. После каждого измерения я диктую значения, которые Баду записывает в таблицу. Он лучше других освоил десятичную систему, знает наизусть таблицу умножения и главное понимает, что такое часы и с чем их едят. Уникум. Жаль, он только один такой.

Время от времени приглядываю за угольными элементами. Первый заряжает Ключ, от второго работает светодиод. Закончив измерения, ближе к рассвету мы возвращались в лагерь. Успевал немного прикорнуть до выхода каравана, если повезло и арбу не приходилось тащить на руках, то я забирался туда и отсыпался до обеда. Во время привалов мы обычно разминались с Павлом на деревянных мечах. Каюсь, я-то считал себя неплохим мечником. На уровне держался с чемпионами исторический турниров. Жёсткая реальность показала, что я сильно ошибался. Павел всухую выигрывал у меня восемь из десяти поединков, да ещё зачастую поддавался. Как он говорит родовая школа боя. Его пращуры были одними из лучших фехтовальщиков. В имении бережно хранили доспехи ещё времен Полоцкого похода Ивана Грозного. Лишь только когда мы брали щиты, я мог отыграться. С ним Павел обращаться совершенно не умел. Ничего удивительного, в его время щиты уже как лет двести сошли со сцены. Но Павел все же был очень хорош. Хлёсткие и резкие удары разили словно броски кобры. Взяв в руки меч, он словно преобращался. Профессионал!