Жан Делаборд - На краю земли. (Огненная Земля и Патагония)

Работают на морской базе в Пуэрто-Вильямс только добровольно, но этой добровольности помогает повышенная оплата и разрешение брать с собой семьи. Время пребывания обычно ограничивается одним годом, но комендант базы, бывший капитан, показывает пример и уже в четвертый раз подает заявление о продлении срока. Морской волк теперь усердно обрабатывает землю, возможно из чувства мести за то, что его самого так долго обрабатывало море. Так и живут здесь около ста человек чилийских матросов, морских офицеров с женами и детьми в маленьких желтых, зеленых, голубых и красных шале. В хижине на краю поселка доживает свой век старая индеанка племени яган, как последнее напоминание о временах, когда все эти земли были охотничьим угодьем индейцев, тысячами передвигавшихся между островами в лодках из древесной коры.

Стадо рогатого скота пополняет продовольственные запасы. Часто животные забредают в окрестные леса и болота, так что матросам-гаучо приходится разыскивать их и пригонять обратно. На одной из просек мы видели здание строящейся школы, которое, как нас заверили, сможет вместить свыше ста детей. И настоящая больница однажды обязательно заменит лазарет, пока размещенный в бараке. Маленькая база Пуэрто-Вильямс еще только зародышевая клетка чего-то большого, что постепенно должно перерасти в гражданский город, который по меньшей мере должен быть так же хорошо оборудован, как Ушуая. Это удержит под чилийским флагом всех мужчин и особенно женщин, которые иначе искали бы поддержки у аргентинцев.

Еще неизвестно, осуществятся ли мечты наших друзей в Пуэрто-Вильямсе и планы правительства Сантьяго, вознаградятся ли в ближайшем будущем их усилия, их упорное и трогательное проявление доброй воли. Без сомнения, желательно, чтобы Пуэрто-Вильямс стал центром притяжения, но для этого надо, чтобы было кого притягивать. Однако кроме сотрудников базы, как уже говорилось, на всем Наварино есть только несколько семей, к тому же живущих на побережье далеко друг от друга, на расстоянии долгих часов хода на веслах или под парусом. Чтобы достичь результата, достойного затраченных усилий, необходимо убедить еще больше людей поселиться на Наварино и окружающих его островах. Но суровый климат, неблагодарная почва, которая в лучшем случае кормит нескольких овец, и тяжелые условия жизни местных пионеров не очень-то благоприятствуют этому намерению, а этим самым и превращению Пуэрто-Вильямс в mas grande (самый большой).

Когда под вечер над каменистым берегом Пуэрто-Вильямса кружат громадные чайки и спустившиеся с гор черные коршуны, можно увидеть своеобразное родео: матросы на лошадях скачут по мелководью, сгоняя стадо рогатого скота. По их усердию и ловкости заметно, что это занятие для них скорее игра, чем неприятная обязанность. Невольно вспоминаешь о другой игре, которая выглядит более воинственно, но в конце концов, возможно, не столь опасна, как эта ежедневная коррида. Эта игра, в которую играют Аргентина и Чили на краю земли. Игра в «горячие руки», как там ее называют, когда двое детей поочередно бьют по положенным на стол одна на другую рукам, в то время как каждый быстро, смотря по обстоятельствам, выдергивает лежащую снизу руку и бьет ею по лежащей сверху руке партнера. Но здесь не маленькие дети, а серьезные, солидные политики играют на зеленых столах канцелярий. Аргентинская Ушуая побила чилийский Пунта-Аренас тем, что поселила на сто морских миль южнее этого города несколько тысяч своих людей. Но теперь маленький Пуэрто-Вильямс, который по воле Чили скоро станет большим, расположен еще на несколько миль южнее, чем побивает Ушуаю, а Чили выиграет всю игру, так как южнее Наварино нет больше никаких маленьких островов, принадлежащих Аргентине.

Спор за остров Снайп — аргентинское разрушение, чилийское восстановление, аргентинская высадка и чилийский протест — был, впрочем, не чем иным, как частью этой игры. Оба соседа спорят не за обладание до смешного маленьким скалистым островком, таким же крошечным, бесполезным и необитаемым, как тысячи других у бурного берега края земли. Если Аргентина простирает свои щупальца на юг через канал Бигл, то потому, что Чили считает себя единственным владельцем всех островов южнее Огненной Земли. Аргентина придерживается того мнения, что признанная граница по каналу Бигл прекращается с островом Наварино, а лежащие к востоку от него острова Пиктон, Леннокс и Нуэва, на которых влачат жалкое существование несколько человек и овец, принадлежат, таким образом, Аргентине. Соответственно Аргентина рассматривает «оккупацию» чилийцами трех островов большего размера и окружающих их меньших и совсем маленьких островков как незаконную, в особенности потому, что из-за этого главный остров Огненная Земля, который делят между собой соседи, в какой-то степени оказывается блокированным с юга. Поэтому Аргентина и пускает время от времени пробные шары в этом направлении; история с островом Снайп была только таким пробным шаром.

Нам, высокомерным европейцам, так много страдавшим и снова вынужденным жить в страхе перед новой войной, все это кажется не очень веским и серьезным. Но разве не примешивается к нашему равнодушию и насмешливому высокомерию доля бессознательной зависти или даже ревности к этим счастливым республикам Нового Света. Ведь время от времени они могут спускать избыточное давление при помощи государственного переворота и беззаботно регулировать свои внутренние раздоры с применением небольшого насилия, что на нашей стороне земли сейчас же привело бы к мировому пожару. Счастливые Аргентина и Чили. Установив статую Кристо Редентор, они сами себе запретили переходить Анды с оружием в руках и нападать на соседа, как бы им этого ни хотелось.

Выиграет ли Пуэрто-Вильямс в этом состязании по продвижению на юг, вспыхнет ли снова или навсегда угаснет малая война за остров Снайп, нашему старому континенту, истощенному вечными войнами и злоупотреблением оружием, остается только завидовать тем Молодым государствам, для которых даже холодная война (и какая холодная здесь, на краю земли!) является только игрой в «горячие руки».

Мыс Горн, так же как и Нордкап на краю Арктики, — остров и является крайней точкой лабиринта островов, которыми заканчивается выступ Южноамериканского континента. Здесь кончается земля. Но человек давно уже отказался от мысли обосноваться на суше, лежащей даже на сто километров севернее этих мест, и уступил мыс Горн с его скверной репутацией и Вулластонские острова морским слонам, качуркам и альбатросам.

Самое южное поселение людей на земле, если не считать научных баз на Антарктическом побережье, находится в бухте Тикиник, на полградуса севернее мыса Горн, расположенного точно на 56° южной широты. Правда, на морских картах бухта обозначена как «Текеника», но индейцы племени ягана произносят это слово «Тикиник», а они наверняка знают это лучше, чем адмиралтейства, так как «Тикиник» — слово языка яганов.