Рихард Хенниг - Неведомые земли. Том 4

Некоторые исследователи утверждали, будто еще у Тосканелли были сведения о южной оконечности Африки [1423], хотя Тосканелли умер за шесть лет до открытия Диаша. Несомненно, он был знаком с картами Санудо и фра Мауро и, видимо, не чуждался представления о возможности найти морской суть в Индию южнее Африки.

Очень долго заслуга Диаша ошибочно приписывалась его последователю Васко да Гаме. Только в 1810 г. Лихтенштейн установил подлинный ход событий [1424].

Именно Диаш был первым европейцем, обогнувшим мыс Доброй Надежды, и эта слава навсегда останется за ним. Но и кроме этого подвига, его географические достижения достаточно велики. Диаш обследовал побережье Африки, зайдя не менее чем на 2300 к» дальше своего предшественника Капа. Это, несомненно, большая заслуга! Он был на пороге того открытия, которое позволило его стране временно стать самой могущественной из великих держав той эпохи. Но достижение великой дели было суждено другому! Васко да Гама через 10 лет прошел далее по этому пути и увенчал дело жизни принца Генриха, достигнув страны сказок и чудес — Индии!

Достопримечательно отношение Бехайма к успехам Бартоломеу Диаша: на своем знаменитом глобусе он обозначил мести, где Диаш обогнул Африку, знаменем с гербом и нарисовал там две каравеллы. Но южный мыс Африки Бехайм назвал не мысом Доброй Надежды ( caput bonae Spei ), то есть неофициальным наименованием, данным королем Жуаном II, a Capo leto , что вызывает недоумение [1425]. Недавно Маньяги обоснованно заявил по этому поводу, что Мартин Бехайм не знал современного названия мыса [1426]. Как объяснить этот факт, остается неясным.

Мурис в своем интересном исследовании глобуса Бехайма обращает внимание на то, что открытие мыса Доброй Надежды Диашем ошибочно датируется там 1489 г. [1427]Как уже говорилось выше, возвращение Диаша состоялось 2 декабря 1488 г. и, следовательно, открытие мыса Доброй Надежды могло произойти только в том же году, вероятно 16 августа.

Диаш был не первым мореплавателем, нашедшим морской путь вокруг мыса Доброй Надежды. Нам известны по крайней мере два его предшественника. Один из них жил в древности (см. т. I, гл. 9), а другой — в позднем средневековье (см. гл. 162). Возможно, были и другие мореходы, обогнувшие Африку, но мы о них ничего не знал.

Однако нам придется здесь еще раз остановиться на этом вопросе в связи с недавним заявлением Квиринга. Этот исследователь сообщает, что первоначально египтяне, а позднее финикийцы и греки располагали сведениями об огибающем Землю круговом течении океана и о «великом водном круге». Последний упоминается еще в XVI в. до н. э. в надписи фараона Тутмоса I 1516–1503 гг. до н э.), сохранившейся в храме на острове Томбос у 3-го Нильского порога [1428]. Эти сведения, по мнению Квиринга, «могли получить» только обогнув Африку» [1429]. Отсюда он делает заключение, что еще «при Тутмосе I» египтяне плавали в Пунт вокруг Африки, а 900 лет спустя то же самое проделали финикийцы по поручению фараона Нехо, причем морские течения облегчали обход «Черного материка» по часовой стрелке. Квиринг считает, что эти плавания, на которые каждый раз нужно было затратить не менее трех лет, были не единичными и во времена максимального могущества Египта (1500–1100 гг. до н. э.) проводились довольно часто. Он заявляет даже: «Не требовалось большого навигационного искусства, чтобы плавать из Египта к побережью Софалы или даже к мысу [Доброй Надежды!» [1430].

Автор полагает, что Квиринг в данном случае проявляет чрезмерную восторженность и переоценивает навигационные возможности людей глубокой древности. Если бы древние египтяне на самом деле неоднократно огибали Африку, называвшуюся тогда Ливией, то какая-нибудь из надписей фараонов, не страдавших излишней скромностью, прославляла бы эти подвиги. Трудно также понять, зачем фараону Нехо нужно было посылать финикийцев, чтобы выяснить, можно ли обогнуть Африку, если их экспедиция была только повторением плаваний, неоднократно совершавшихся в прошлом. Даже если предположить, что страна, которую египтяне называли Пунтом, простиралась на юг до Замбези, то и в этом случае плававшие туда моряки пересекали Красное море как при выходе в путь, так и при возвращении. Иного в египетских надписях никогда не сообщалось. Как пи остроумны другие изыскания Квиринга по древней истории, автор полагает, что в данном случае его точка зрения слишком смела и крайне неправдоподобна. Можно согласиться с Квирингом, что египтяне уже знали о золотоносных землях в тылу Софалы и даже разрабатывали их месторождения. За это убедительно говорит название реки Замбези, которое, видимо, происходит от египетского слова « з'ам », что означает «самородное золою»! Но слишком далеко идущее суждение Квиринга о достижениях древних египтян на море, с точки зрения автора этих строк, так же преувеличено, как и его предположение, что египтянам был известен остров Реюньон, который они рассматривали как высочайшую гору, южный столп, поддерживающий небесную твердь [1431]. По навигационным соображениям, автор считает оба этих предположения несостоятельными.

Землю Кортириала [Лабрадор] еще за 14 лет до него посетили в районе залива Мероср несколько капитанов из Ла-Рошели, которые задолго до этого плавали в названном заливе [1432].

Юный капитан флота отличился умением маневрировать и храбростью, когда сражался против нескольких захваченных им английских кораблей… Несмотря на его юный возраст, ему без колебаний доверили командование одним из самых больших кораблей и дали задание во время плавания к Адре и Конго, для которых и был предназначен его груз, все дальше и дальше отходить от берегов Африки. Кузену польстило это поручение. Обладая гением и острым умом, он не мог, наслаждаясь беседами и занятиями с мудрым Декалье, не ощутить желания примкнуть к тем людям, которыми гордилась его родина. Декалье был лучшим математиком и астрономом своего времени; он достиг бы величайшей славы, если бы родился на 200 лет позже или если бы после его смерти нашелся историк, который написал бы о нем…

Кузен вышел из гавани Дьепп в начале 1488 г. Он был первым на свете капитаном, который умел при помощи, приборов определять место судна в открытом море по методу Декалье. Поэтому он не шел вдоль берегов, как это делали его предшественники, а, покинув канал, повернул судно в океан и через два месяца очутился у незнакомой земли, где открыл устье большой реки, которую окрестил Мараньоном, как позднее тоже называли реку Амазонку. На широте этой земли Кузен понял, что должен плыть по направлению к Южному полюсу, отклоняясь на восток, если хочет попасть к берегу Адры.