Иосиф Гальперин - Горы и Плоски

Поднял глаза от клавиатуры – и увидел за окном три страны одновременно. Юго-западная Болгария лежит в треугольнике горных цепей между Грецией и Северной Македонией, за спиной – Пирин, на его отрогах село Плоски, где уже восемь лет мы живем постоянно, возделывая сад и угощая друзей и соседей своим белым вином и ракией. Перед греческой границей налево видно Рупите, где дом Ванги, рядом с ним археологи раскапывают охотничью столицу фракийской, македонской и римской знати, 50-тысячный город – Гераклею Синтику, уничтоженную извержениями вулкана Кожух на грани IV и V веков нашей эры. Жили там, кроме фракийцев, македонцев, греков и римлян, еще и кельты, и готы, а потом по этой земле прошли славяне, тюрки-булгары, турки-османы и цыгане. Никто не исчез бесследно – по внешности и ментальности наших соседей это тоже видно.

Как им живется, как живется русским людям среди них, об истории, политике, экономике, культуре и быте европейской страны Болгарии я и буду рассказывать.

Силуэт в конце улицы был неподвижен и непонятен: чего ждет? вглядывается в чужаков? устала, не может идти? надо помочь? как себя вести? Подошли ближе – смотрит уверенно, опирается на палку с большой рогатиной внизу, вроде ходунков у инсультников. И протягивает хлеб, свежий, пахнущий. Приехали гости, родные из Салоник, радость в доме, надо поделиться, угостить прохожих. Обычай соблюдают не все, но старые женщины вот уже второй раз нас, незнакомых, угощают.

А у края обрыва, над дорогой, ведущей в долину, стоит осел в красивом седле. Это что, на нем из Салоник приехали?! Все равно трудяга. Вот и тебе корочка…

Салоники – это ближайший большой город в Греции, до него от Плоски – те же полторы сотни километров, как и до болгарской столицы Софии. Связи болгар и греков – это волны переселений и насильственные выдворения, экономическая зависимость и битвы за независимость, совместные решения и соседская жизнь в Евросоюзе.

А пока – об отношении местных жителей к нам, в общем-то, – «понаехавшим». Мы еще толком ни с кем не были знакомы, когда у порога поутру начали находить пакеты с помидорами и огурцами, с яблоками и малиной. Соседка баба Катя (кстати, родившаяся по ту сторону границы, в греческом Сидирокастро, и интернированная в детстве вместе с другими гражданами славянской национальности в конце Второй Мировой) объяснила: «Ну, вы же приехали недавно, у вас ничего своего еще нет, нам тоже помогали, когда мы сюда прибыли».

Вот и Люба, неожиданно ставшая к пенсии хозяйкой дома и сада, теперь разносит свои соленья и варенья по соседям, холодец тоже – здешний рецепт отличается, соседи хвалят наш. А когда нам приносят баранину от запеченной целиком в печи туши или кровяную колбасу, мы возвращаем посуду не пустой – тоже понятный обычай.

И о посуде. Глиняные плошки, которые Люба нашла в сарае и приспособила под цветы, оказывается, не случайны здесь. По одной из версий, село из-за них получило свое имя: плоски – Плоски, звук «ш» не слишком популярен в здешних местах. А вот глины, прекрасной красной гончарной глины тут как раз много. Она и стала одним из давних нескончаемых ресурсов трудовой деятельности, еще до томатов и табака, винограда и мрамора.

А мы-то удивлялись: как это горное село, устроившее улицы от 500 метров над уровнем моря до километра, получило такое «приземленное» название? Здешний краевед Румен Терзийский, профессиональный географ, один из авторов энциклопедии «Пиринский край» нам рассказал эту глиняную гипотезу. И пояснил, что название – издавна, еще в турецких налоговых записях 1620-х годов упоминается. И тогда село давало властям немалый бакшиш…

Румен, ставший для нас с Любой (а его жена – тоже Люба) старшим товарищем и проводником в здешний мир благодаря знанию русского языка, был и учителем, и чиновником, и даже корреспондентом «Дойче велле» по нашей Благоевградской области, совершенно не походил на рядового сельского жителя. Сочинял афоризмы и писал юмористические стишки, а еще, конечно, делал вино и, пока был в силах, содержал со своей Любой кафе.

Я спросил его как-то: а почему он носит вязаную шапочку так, что она складывается на голове в какой-то фригийский колпак, символ свободы, знакомый нам по Французской революции? Он пожал плечами: мне что, на уши надо ее натягивать? Мне так свободно! А я присмотрелся – все наши односельчане, которые в возрасте, носят свои шапки так же, как носили когда-то их предки бараньи «пирожки». И посмотрел в интернете: Фригия, откуда знаменитые колпаки, получила свое имя от переселившихся в Малую Азию (это напротив наших с греками берегов в нынешней Турции) жителей Фракии. То есть – наших мест. Круг замкнулся!

… А Румен умер недавно от ковида, в 85 лет заразившись им в больнице, куда он попал по другому поводу. На сороковины его Люба читала над могилой стихи, которые я посвятил ему:

Памяти Румена

В нашей высокоумной математической школе географичка была предметом насмешек. Не потому, что смешно выглядела, а из-за того, что ярко, как ее нездоровый румянец, была заметна глупая беспомощность в общении с быстро думающими юнцами, которым она пыталась вдолбить раз и навсегда усвоенные названия и термины. География – это же прекрасно! А у нее вместо отдушины в мире формул, которых нам и так хватало, были тупики бессмысленных псевдоэкономических знаний (псевдо – потому что ни ей, ни нам не была ощутима связь между индустрией и качеством жизни). Где в соцстранах разливают сталь, а где делают удобрения – разве эти знания приближали нас к светлому будущему?

А вот – приблизили. Потому что именно от нее я запомнил слова Перник, Козлодуй и Кремиковцы, и теперь, проезжая мимо этих мест, я вспоминаю несчастную географичку и участие СССР в построении индустриальных чудовищ. И вижу, что Болгария отличается совсем другими достижениями.

В Пернике после очередного катаклизма, нередкого на Балканах не только в связи с природной активностью, но и ввиду всепронизывающей прокрастинации, недавно сломалась система подачи воды. И один из правительственных чинов совершенно справедливо предложил заполнить опустевший резервуар не водой. А вином.