Реджинальд Купер - Как я охотился и охотились за мной в Бельгийском Конго. Часть II

Паровой катер «Кения» прибыл с европейским пассажиром, приехавшим из Нимуле и направлявшимся домой в Англию через Викторию Ньянзу и Момбасу. Он взял с собой львенка и молодого леопарда: оба резвились на пристани и вокруг палаток совершенно свободно, как собаки. Местные туземцы и маленькие терьеры Ханнингтона были несколько напуганы появлением среди них этих странных питомцев; но пассажир остался здесь только на ночь, так как ему хотелось поскорее добраться до Бутиабы.

Прождав в Кобе шесть дней, собрав необходимые запасы для трехмесячной поездки, я отправился оттуда утром на седьмой день. Ничего экстраординарного не произошло, пока, приблизившись к большому дереву к северу от Ваделая и через полчаса после пересечения первой реки, я не обнаружил шестерых моих боев. Было около четырех часов дня. Зная, что местность вокруг безопасна, если не считать леопардов, которые имеют обыкновение гулять после захода солнца, я в то время не обратил особого внимания на это обстоятельство; но они появились только около восьми часов.

«Где вы были?» – спросил я.

«Мы купались в реке, бвана; а потом пошел дождь, и мы стояли под деревом, пока он не прекратился», – ответили они.

Да, дождь пошел как раз вовремя, и эти балбесы остались под деревом с моей палаткой, сумкой и тремя грузами, так что мне тем временем пришлось ждать без палатки и противомоскитной сетки.

На следующий день мы благополучно добрались до реки Паньонго, но ночью над нами разразилась страшная буря, и в огромное дерево неподалеку ударила молния. На следующее утро, спустившись к реке, я с удивлением услышал крики туземцев на противоположном берегу. Выбравшись из травы и встав у кромки воды, я увидел на противоположной стороне европейца, окруженного несколькими туземными полицейскими, которые загружали свое снаряжение в каноэ. Офицер – а таковым он и оказался – руководил погрузкой своих пакетов в утлое судно. Мы приветствовали друг друга:

«Здравствуйте! Доброе утро!» – крикнул он.

«Доброе утро! – ответил я. – Вы приехали из Нимуле?»

«Да, я сейчас еду в Кобу».

Он подошел, и, поскольку на доставку всего его снаряжения ушло бы минут тридцать, мы распаковали стулья и устроились покурить, поболтать и посмотреть, как идет переправа.

Это еще один пример того, как тесен этот мир.

«Бывали ли вы в Южной Африке?» – спросил он после некоторого вступительного разговора.

«Да, я довольно хорошо знаком с этой страной» – ответил я.

«Значит, вы бывали на Оранжевой реке?»

«Да» – сказал я, – Некоторое время я был в Хайльброне и Франкфурте. У меня был брат в полиции ЮАР во Франкфурте».

«Неужели, Артур Купер?»

«Да»

«Артур Купер – ваш брат?»

«Да».

«Я часто играл с ним в футбол. Я руководил там полицией».

И потом, мы вспомнили многих людей, которых знали оба.

Хотя это не имеет отношения к моим африканским путешествиям, есть еще один случай, который я хотел бы привести.

По завершении моей поездки в Новую Зеландию в 1908 году, в последний день моего пребывания в Окленде, выходя из здания почты, я заметил молодого человека, проходящего мимо в толпе пешеходов на тротуаре. Мы мгновенно узнали друг друга, потому что это был мой товарищ, с которым я общался в 1903 году в Ледбери в Ворчестершире. В течение пяти лет мы не виделись, и ни один из нас не подозревал, что другой в это время находится в той же точке мира.

У нас было время поболтать. Мы были более чем в пятнадцати тысячах миль от дома. Если бы кто-нибудь из нас оказался секундой позже на почте, мы бы не встретились.

Переправа через реку

Страна между Паньонго и Ваделаем находилась в ужасном состоянии наводнения, и реки, за исключением Нила, были почти неузнаваемы. Берега были размыты, и нужно было проявлять величайшую осторожность, чтобы подойти к реке. В сельской местности, не доходя до Ваделая, на протяжении трех миль вода была нам по шею, а затопленная тропа была настолько скользкой, что приходилось удерживать равновесие, цепляясь за высокую траву. Только с величайшими усилиями в борьбе с кривыми корнями и примятой травой, цеплявшимися за ступни и голени, нам удавалось держать голову над грязной водой, которая несколько дней простояла и кишела мухами и трупами насекомых.

Нам потребовалось пять часов, чтобы пройти всего три мили. Время от времени наш парень, шедший впереди, который был освобожден от своего груза и действовал как лоцман, полностью исчезал, когда попадал в скрытую яму, оставленную ногами слона или бегемота. Другие парни разражались хохотом при виде такого веселого случая, происходящего с кем-то, но не с ними самими. Когда, несчастный «лоцман» снова появлялся над поверхностью воды, его встречали раскатами восторженного смеха, а вода лилась из его ушей и носа.

Этот пятичасовой марш по шею в застойной воде, вонючей и кишащей всевозможными живыми и дохлыми организмами, был крайне труден. Каждый из нас сиюминутно ожидал, что может стать добычей крокодила; и везде ни капли воды, пригодной для питья. Но мы все равно ее пили, несмотря на содержащихся в нем насекомых и прочую живность. Пока мы ползли вперед черепашьими темпами, над нашими головами жгучее солнце обрушивалось на нас со всей своей ослепительной яростью. Некоторые парни несли грузы весом до шестидесяти восьми фунтов (21 кг). Наши ружья приходилось укладывать в палатку и нести на головах, потому что нести их на плечах было невозможно, так как все, кроме наших голов, было погружено в воду.

Салем и другие негры, которых я ранее оставил, с восторгом приветствовали наше прибытие в Ваделай. Салем выздоровел и теперь снова был самим собой.

Я могу упомянуть два небольших инцидента, которые произошли во время моего пребывания там.

Однажды днем я решил прогуляться и осмотреть близлежащие развалины старой «бомы», построенной еще во времена правления здесь Эмина-паши. Оставив лагерь под присмотром Салема, я отправился с Моникой, у которого было короткое копье. Закурив трубку, я пошел за ним, чувствуя себя счастливым и довольным миром в целом. Мы шли по узкой протоптанной тропинке уже почти час, когда Моника вдруг нагнулся и, рассмотрев какие-то следы на узкой тропе, сказал, что это были следы «симбы» (льва). Оставленные следы были не очень отчетливы, и лично я расценил их как следы рыскавшего леопарда во время его охоты прошлой ночью.

Все до сих пор говорили мне, что львов в этих краях не встретишь, хотя у туземцев были рассказы о совершаемых ими грабежах. Через полчаса, когда мы огибали участок густой лесистой местности в довольно высокой траве, мы услышали легкое движение; но так как мы ранее прошли мимо стаи каких-то бродячих собак, я не был готов, несмотря на след позади нас, к тому, что внезапно появилось.