Никита Леонтьев - Ветер с Балкан

Как ни странно, самой трудно приемлемой для меня частью местного менталитета стала жестикуляция. Нет, умом-то понятно, что сербы, как южный народ, используют язык жестов гораздо чаще, чем мы. Но принять это и привыкнуть к такой манере общения оказалось непросто. Когда я (особенно в первые пару-тройку дней в Белграде) спрашивал о чём-то местных, их объяснения были настолько эмоциональны, что казалось – они обращаются к глухонемому или на редкость твердолобому человеку. И ладно бы я – можно было бы всё списать на мой ещё «сырой» язык – но столь же экспрессивно люди общаются тут и друг с другом. Любая, даже самая незначительная, фраза тут сопровождается целым рядом жестов. Представить себе типично российскую картину – когда кто-то разговаривает с собеседником с каменным выражением лица и не меняя позы – здесь, в Белграде, было решительно невозможно.

Одна из наиболее любопытных тем – отношение к России и русским. Сербы любят русских, это выражается во многом. Огромной популярностью пользуется у них и Владимир Путин. Но, на мой взгляд, истоки любви к русскому народу в целом и к его политическому лидеру – разные. Русский народ любят за то, что помогал в войнах, за то, что он тоже православный и тоже использует кириллицу, и так далее. Путина же, как мне кажется, обожают потому, что он олицетворяет собой то, чего не хватает современной Сербии – сильную государственную власть.

…За два дня до моего отъезда мне, наконец, удалось встретиться с Неманей – знакомым сербом, который помогал мне изучать язык по интернету. С ним мы решили прежде всего отправиться на Калемегдан – место, которое, на мой взгляд, более любого другого в Белграде дышит историей. Вообще, Калемегдан – это парк, а крепость рядом с ним носит название Белградской крепости, но я как-то привык под словом Калемегдан понимать весь ансамбль – и парк, и крепость.

Калемегдан

Первое поселение тут было основано ещё в эпоху неолита. Но, скажем так, «видимая» нам история этого места началась много позже – в III веке до нашей эры, когда сюда хлынули отряды кельтов-скордисков. Встретив здесь группы иллирийских и фракийских племён, скордиски переняли часть их культуры. Согласно достаточно распространённой гипотезе, само античное название этого места – Сингидунум – родилось именно тогда, ещё до прихода римлян, и состояло из двух слов: «Синги» – названия какого-то дакийского или фракийского племени, и кельтского слова «дунум» – что значит «город». Если эта гипотеза верна, то Сингидунум можно перевести как «город племени Синги».

Пришедшие позже римляне не стали, вероятно, ломать голову над тем, как же назвать это место, и стали использовать уже прижившееся фракийско-кельтское «Сингидунум». В начале I века уже нашей эры – а точнее, между 6 и 11 годами – римляне устроили тут военный лагерь для защиты от набегов варварских племён со стороны впадения Савы в Дунай. Лагерь, или каструм, представлял собой прямоугольник: отдельные камни из его стен всё ещё сохранились в стенах современной Белградской крепости.

В 395 году город переходит к Византии и получает имя Сингидон. На протяжении ближайших столетий он становится жертвой Великого переселения народов. Гунны, остготы, гепиды, сарматы, франки и многие другие племена и народы поливали кровью камни крепости над местом слияния Савы и Дуная. В начале VII века в эти края пришли сербы – и начали активно их заселять. Останки ранневизантийской крепости на гребне холма, несомненно, привлекли их внимание: ведь крепость давала бы им защиту от внешних вторжений. А белизна камней, из которых она была тогда сложена, определила и новое, славянское название города: Белый город, или Белград.

В Средние века крепость оставалась сербской вплоть до экспансии на Балканы турок-османов. Турки прозвали крепость Фичир-Байир, что означает «холм раздумий». Пять долгих столетий турки управляли и крепостью, и городом, и всей страной – но на рубеже XIX – ХХ веков их время на Балканах подошло к концу.

Находясь на территории Белградской крепости, невозможно не посетить военный музей. Он был основан Указом князя Милана Обреновича 22 августа 1878 года – вскоре после того, как Сербия на заседании Берлинского конгресса официально получила независимость. Тут собрано множество интересных предметов, так или иначе связанных с военным делом. Прежде всего, конечно, это оружие. Прямо на улице, под стенами, выставлена коллекция танков и прочих артиллерийских орудий.

Военный музей на Калемегдане

Помимо коллекции относительно современного артиллерийского и танкового оружия, есть на стенах крепости и пушки старого образца – ещё времен войн с турками и австрийцами.

Старые пушки на Калемегдане

Белградская крепость

Белградская крепость

Посетили мы и памятник Победителю (сами сербы называют его просто Победник). Это одна из центральных композиций Белградской крепости. Обнажённый воин с ястребом и мечом в руках смотрит в сторону современной Австрии (некогда Австро-Венгрия была одним из главных внешних врагов Сербии).

Пользуясь случаем, я решил с помощью Немани выполнить «заказ» моего друга Михаила – большого любителя Сербии и тонкого ценителя всего, что связано с этой страной. Перед моим отъездом он попросил меня привезти ему по возможности фрулу и шайкачу. Фрула, или флуер – музыкальный инструмент, очень похожий на нашу флейту и внешне, и звучанием. В Сербии и соседних странах это народный инструмент, а игра на фруле – многовековая традиция.

Шайкача же – не что иное, как национальный головной убор. Материалом для него обычно служит валяная шерсть или войлок. Изначально шайкачи носили только военные, но затем она стала популярна и в народе. Особую известность шайкача приобрела благодаря тому, что в годы Первой мировой войны, когда молодая и неокрепшая Сербия сражалась за само своё существование, этот головной убор был частью военной формы сербской армии. В некоторых районах центральной Сербии жители и поныне носят шайкачу.