Ирина Швед - Три королевства для Золушки

– Эх, не пивать мне больше элитных коньяков.

– Прости, – повинился Линц.

– Ты-то причём? – удивился Лёха.

Раздались шаркающие шаги, стукнула калитка. Лёха оттащил Линца в тень кустов. Послышались женские голоса. Соседки обсуждали бушующий в доме Гусарова скандал:

– Витька опять свою с мужиком застукал.

– Да рази это застукал? Вот Колян свою застукал. Лет через десять выйдет. А этот! Рази только фингал поставит. Будем завтра байки слушать, какие у них в доме двери рукастые.

Женщины рассмеялись. Лёха и Линц переглянулись, Лёха развёл руками.

Из дома Гусаровых донёсся звон посуды и крики. Хлопнула входная дверь. Из дома выскочил Гусаров, прикрывая расцарапанное лицо рукой, быстро пошёл по улице к дому Матвеева. Всё стихло. Бабки, поняв, что представление кончилось, разошлись.

Лёха и Линц выбрались из кустов. Пошли к автобусной станции. Линц на ходу спросил, где можно продать драгоценности.

– Тебе зачем? – поинтересовался Лёха.

– Деньги нужны.

– Зачем деньги?

Линц вздохнул:

– Я Степану денег должен. Ему уже ни к чему, а дочери пригодятся. Я хотел Матвееву предложить или Витьке.

– Нашёл, кому! Нет, тут нормальных денег не дадут. Надо в город ехать.

– Так мы туда и едем. Или нет?

– Едем, – Лёха посмотрел на часы и заорал: – Автобус! Бежим!

На автобус друзья успели буквально в последний момент. До города добрались без приключений, но показать драгоценности Линц решился только, зайдя в квартиру Лисовского.

Осмотрев украшения, Лёха спросил милицейским тоном:

– Где взял?

Линц не стал юлить, честно ответил, что это его друг выиграл в карты. Лёха ещё с пару секунд посмотрел в глаза Линца, кивнул и, достав из кармана мобильный, набрал номер.

Даже Максимилиан слышал, как ругался матом тот, кому позвонил Алексей, и был прав – часы показывали час ночи. Впрочем, Лисовского смутить было сложно.

– Не ори. Ты сына женишь? Женишь. Что невесте дарить будешь?

– Не твоё дело! – донеслось раздражённое из трубки.

– Как я знаю, твой сват твоему сыну машинку дарить собрался. Хорошую такую, – интриговал Лёха, – а ты чем отдаришь?

– А ты обо мне позаботился. Подарок нашёл?

– А то! Такой подарок, вах! – Лёха поцеловал кончики пальцев. Послушал, что ему ответили, фыркнул: – Гадом буду.

Через час приехал мужчина явно южных кровей. Посмотрел на драгоценности, ахнул. Заплатил, не торгуясь и, сказав Лёхе, что с него причитается, укатил. Линц, готовившийся к долгим уговорам и торгам, удивлённо протянул:

– Однако.

– Вот! – наставительно заметил Лёха, – а ты Матвееву предлагать собирался. Он бы столько ни в жисть не заплатил, и, заметь, не потому что у него нет, а потому, что жаден, собака. Как ты насчёт пожрать?

Линц кивнул. Лисовский пошёл на кухню, взяв пульт, включил телевизор, пощёлкал кнопками, переключая каналы и, выбрав тот, на котором показывали «Терминатор-2», взялся готовить.

Под фильм Лёха жарил готовую картошку-фри, а Линц, сидя в углу, с интересом смотрел кино.

Хозяин дома, заметив интерес гостя, кивнул понимающе:

– Мне тоже это старьё нравится. Умели раньше делать, не то, что сейчас, какие-то комиксы ваяют.

После запоздалого ужина Лёха приказал ложиться спать, сказав, что выходные кончились, и завтра ему на работу.

Утром, договорившись о том, когда встретятся в следующий раз, друзья разъехались каждый по своим делам: Лёха – на службу, а Линц – за покупками в аптеку и магазины. Купив всё нужное по длинному списку, Максимилиан отправился на автобусную станцию.

В посёлок Линц приехал уже на закате, чему был несказанно рад. Ему нужно было пройти мимо дома Гусарова, и Максимилиан надеялся проскользнуть незамеченным. Но, всё же прятаться пришлось. Нырнуть в кусты Линца заставили всё те же бабки, обсуждавшие соседские дела и вчерашний скандал у Гусаровых, а потом появился новый объект.

Линц уже собирался поворачивать и искать другой путь, когда послышались быстрые шаги. Нежный девичий голосок бодро поздоровался:

– Здрасте!

– Куда бежишь, оглашенная?

– Ужин приготовила, а хлеба нет, – доложила девушка.

Снова послышался топот. Мимо кустов, в которых прятался Линц, пробежала Изабелла. Подпрыгнула, коснулась веток рукой, побежала дальше.

Девушка скрылась из виду. Бабки дружно закудахтали, споря друг с другом:

– Ужин, ага! Откуда ужин-то, коли на хлеб еле наскребает?

– Учится девка, молодец, не то, что нынешние.

– Учится! Да смех один. Города она строить будет! Какие там города. Вона на станции в кафешке официантка требуется. Всяко на хлеб с маслом заработала бы.

– Вот она радость-то девке молодой халдействовать! За алкашнёй грязь подбирать

Линц выглянул из убежища. Изабелла быстро удалялась. Максимилиан набрал воздуха в грудь, шагнул на дорогу, быстро пошёл по улице, старательно делая вид, что никого не видит и не слышит. Бабки не успели среагировать на появление незнакомца, зашипели в спину, как потревоженный клубок змей.

Линц дошёл до дома Коробкиных, зайдя в калитку, прошёл к крыльцу. Достав из кармана белый конверт, подсунул под дверь и, выйдя со двора, отправился к переезду.

Дойдя до приметной берёзы, поставил пакеты на землю и, попросив открыть, произнёс:

– Открыть для Максимилиана Линца десятого ноября 2010 года.

Мигнул свет. Линц подхватил пакеты, зашёл в арку.

Когда Линц скрылся в проёме, Ганс поёжился, громко сказал:

– Да никогда в жизни! – и тут же услышал в ответ:

– Что так?

Линц появился на поляне. Посмотрел на Рихтера, тот вздрогнул, отмахнулся:

– Да чтоб тебя! – и, приглядевшись, спросил настороженно, – ты туда спать ходишь, что ли?

– В это раз – нет, а вообще – бывает.

– Понятно, – кивнул Ганс, посмотрел на пакеты, – купил?

– Купил, купил.

– Ты чего такой мрачный?

– Неважно.

Рихтер знал Линца давно, потому не стал задавать никаких вопросов, забрал пакеты из рук Макса, пошёл к лесной избушке.

Пока Линц и Ганс шли к избушке, полил дождь. Мужчины прибавили шагу, но всё равно успели основательно промокнуть.

Отряхивая плащ и развешивая промокшие вещи у очага, Рихтер сказал:

– Ненавижу осень. Самое пакостное время.

Линц согласно кивнул, шурша пакетами. Достав из одного курицу, бухнул на стол, добавил соль с приправами. Рихтер расцвёл:

– Красава! – подойдя к столу, он облизнулся, спросил, – это какая-то специальная порода?