Вячеслав Панкратов - Энтропия начал

– Слушайте, начальники, отпустите сегодня
от всех этих гаек, болтов и трансмиссий.
Сегодня, видите ли, зачесалась ода,
И нет желания присутствовать на комиссиях.

Завтра – хотите? – я выжму вдвое,
А если надо и втрое выжму.
Хотите, и заново спланирую Трою
Или рассчитаю моцартовские фижмы.

У меня – застой, инженерию заклинило,
Думать только стихами хочется.
Но мне отвечают:
– Трудовая дисциплина
Создана не для индивидуального творчества.

Ты, говорят, если не можешь,
Сделай вид, чтоб другим неповадно.
А вольность – концепция опасно сложная
И в рамках организации будет накладна.

Ты, конечно, наверняка отработаешь
Все эти дни, часы, и минуты,
Но вот для нас начнутся заботы
По утихомириванию возможной смуты.

Сегодня – тебе, а завтра другие
Напрутся валом организованным.
А за такие дела – по вые,
И – грош цена нам, «непрозОрливым».

Ну, понимаешь, – в глаза заглядывая,
Брови сведя от убежденности —
Мы для тебя и душою рады бы,
Но факт – налицо: работа и отвлеченность.

Видишь, вон та, с томностью в плечах,
Тело уже рыхлее теста,
Она же первая побежит сообщать
О твоем уходе с рабочего места.

Не раз сократить хотели медузу,
Делает втрое меньше положенного,
Но она каким-то путем нехоженым
Пролезла, мымра, в обком профсоюза.

А нашего Сенова – ты ж знаешь Сенова? —
Сделали замом, кому это надо?
Его бы – в стойло, охапку с сеном бы,
И был бы лучшим производителем стада.

Но он, понимаешь, кандидатскую высосал
(Три года без отпуска, сам себя съел),
У двери дубовой покаянно выстоял,
Еще покрутился, где надо, и сел.

И был неглупый парень как будто,
И с чувством юмора, и с сообразительностью,
А теперь регистрирует в курилке минуты
И думает, что этим поднимет производительность.

Я предлагаю: – Я – сам, на свой риск,
Учту и характеры, и субординацию.
Но мне отвечают: – Ну, это – писк
Для нашей стабильно жующей организации.

Мы понимаем: ты – голова отчаянная,
Но вдруг попадешься Главному?!.. Случайно!?..
…А я уже не говорю, а думаю: Эх, начальники,
Вам бы не людьми руководить…
а чайниками.

…И живешь, как – по течению,
Говорят: «в струе».
Но себя ограничение, —
Как от мысли отлучение,
Как от песни отречение
В суете сует.

Не навет, но что за разница,
Если далеки?
Даже ветры пылью дразнятся,
Даже шорохи – проказники,
Даже праздники – не праздники,
Ну, а мысли – вовсе казнями
Без твоей руки.

Философии просты, как миры.
Указания постны, но верны.
Что-то хочется,
чего-то не взять.
Сотни раз себя, других, —
в бога, в мать.

А секунды, не спеша, – день за днем.
Каждый день себя решать, чьим огнем?
Но до времени решать не спеши.
Это – временно,
инфляция души.

Когда мой город впутан в канитель,
Когда в глазах читаю дух измены,
Когда дворцы стоят в налете тлена,
Зову метель, красавицу-метель.

Приди, метель, приди!.. Взбунтуй! Вскрути!
Взволнуй сердца в угрюмом этом городе!
Быть может, здесь единственная ты
Достойна быть любовью гордого.

В тяжелых стенах, в грудах куполов
Одна ты рвешь свои седые косы,
Поправ законы глиняных богов
И бронзы в гнилях купоросов.

Одна ты в убежденной красоте
И в ярости, отточенной до стали,
Летишь над всем в открытой наготе,
Сметая груды догм и правил.

Плевать тебе на зеркала окон,
На мраморы казенных учреждений.
Ты бьешь их вдрызг матерым кулаком
Своих соленых убеждений.

Хлещи в глаза, завейся в площадях,
Какофонируй в трубах водосточных
Среди зависших в мелочных страстях,
В изгибах мыслей худосочных.

Гуляй навзрыд, по-русски, нараспах, —
Синкопами по прибалтийским далям.
Когда никчемна мысль, убог размах,
То есть порыв и правда есть в скандале.

Пируй, метель! Неистовствуй! Ори!..
Над глупостью в издевках изгаляйся!
Твой зов сегодня – яростней мортир,
Призывней петербургских вальсов.

Кривляйся! Я с тобою заодно,
Петрушка твой и скоморох твой верный,
В твоих сединах открываю дно
И высоту орущих горлом нервов.

Кричу, распялив рот до мозжечка:
Пусть будет Хай!.. Я очищаю поры
От грязи дня, от дури простачка —
Набухшая, пусть лопнет сердца спора.

Пусть завтра мне придет уйти в тебя,
В твои седины из лоскутных смерчей,
Уйду и буду выть, твой пир любя,
Но не тепло, молчаньем обеспеченное.

Бунтуй, метель! Роженица-метель!
Свивай в умах мятежных смерчей кольца!
Сквозь рвань бумаг и через боль потерь
Я вижу завтра, город, снег…
И Солнце.…

Бывает часто —
в рваных сутках
Проснешься, словно в удилах.
Сыграл ли кто-то злую шутку,
Природа ль рано родила?

Темно.
Ночь продувает сквозь окно
Холодные ворсинки ветра,
И сантиметр за сантиметром
Надежды падают на дно.

…Бывает трудно, очень трудно
Себя по жизни проводить,
От будней продвигаться к будням,
Обманываться, но любить,

Свергать свои же идеалы,
Хулить устои, – слишком мАлы,
Тычки от жизни получать,
Уметь стерпеть, уметь смолчать,

Бежать в друзей, от них – в себя,
В работу, музыку и книги,
В сомненьях видеть носик фиги,
Жить без любви и не любя.

Какие мы? Что – правда нам?
В какую истину мы верим?
Идем по чьим-нибудь стопам
Или свои пути вымериваем?

Хотим ли что-то для других
Или себе признанья ищем?
Людей процеживая тысячи,
Какими будем мы для них?

Любовь была, сомненья, дети…
Что впереди?
Рассвет ли светит
Или оглохшее ничто?
Какие мысли нас заметят?
Какое мужество отметит?
И чья любовь всех нас прочтет?..

… Вопросы – пересмотром дней,