Максим Левобережных - Кого на Земле надо спасать?

А вот и сведения, касающиеся предыстории появления Озерного города: группа энтузиастов из нашего Города задалась идеей новой колонизации южных земель, однажды уже присоединённых к России. Между тем в обществе царила крайне нездоровая энергетика. Вот-вот должны были рухнуть основы Мироздания. И тогда одному из членов Тайного общества пришла в голову идея «лечения» нашего городка.

Тем временем члены тайного общества копили силы. Под видом перевозки грузов в южные края шли грузовики с оборудованием. Правда большая его часть закупалась на месте – строили закрытый город. Но и в городе шла ожесточённая тайная борьба… Ставка в ней была на тайные технологии…

Движение Гномов началось с недовольства «тёмными годами» нашей цивилизации. Мы тоже многое подготовили для переворота, изменившего, мягко говоря, весь ход развития земной цивилизации. Но люди сами давно и неосознанно двигались к Катастрофе. Моё знакомство с Движением Гномов состоялось, когда появилась только задумка его создания. Я получил задание подготовить внешнюю форму Движения. И теперь я расскажу, как жил до Катастрофы…

Пасмурным вечером в начале марта 2011 года я шёл по замерзшей улице и думал о проблемах нашего общества – о проблемах, что я знал по бедам нашего сибирского городка.

Начало весны – неверной, с частыми похолоданиями. Вот он юг Сибири – хорошо что, что не Крайний Север. Зимой у нас в самые холодные дни не холоднее, чем в самые холодные дни в Москве или Новосибирске – зато этих морозных дней у нас больше. Даже весной бывают длительные похолодания с беспощадным ветром.

Мой путь пролегал по улице Солнечная до остановки Саяны – в Интернет-клуб. Пешком можно пройти это расстояние, длиной в три остановки, минут за пятнадцать. Оделся я легко, понадеявшись на начавшуюся было весну… Несмотря на подтаявший накануне снег, воскресный вечер был холоден. Пасмурное небо, хмурые серые дома напомнили мне времена юности – 90-е годы. Поэтому я вспомнил о Социальной войне .

Да, это война. Социальная? В каком-то смысле. Это Война разных взглядов на жизнь, мировоззрений, в конце концов… Я поставил вопрос к эпитету «социальная», поскольку, люди, оказавшиеся по разные стороны в этой войне, нередко принадлежат к одному социальному слою, имеют одинаковый социальный статус. Но мы разные. Кто-то выбрал сторону той части народа, которая выбивает своих же из их колеи, мешает им жить, может быть, даже медленно убивает непохожих на себя людей…

Эта война большей частью незаметна, подспудна. Придирки, мелкая травля. Унижения. Они считают, что недолжно быть людей мягких, что не должно быть просто нормальных людей. Для них другая норма – это их порядки, их нравы… Они критикуют, если видят несоответствие твоих привычек, твоего характера их привычному окружению. А если они занимают определённые важные места в структуре общества?

Многие десятилетия в нашем обществе идет война на истребление. Война, принимающая разные формы. И не лучше ли в открытую выйти… (Но здесь я отсылаю любознательных к материалу Приложений в конце книги).

Вот и женщина, во дворе одного дома взглянула на меня неприязненно – взглядом человека, который, как и в старину не любит чужаков. Где же местные ребята, ваша группировка – колонисты? Ведь это они – добровольные формирования молодежи защищали себя и вас – всех местных взрослых от набегов братков. Прошли годы, все давно повзрослели. Группировок нет более десяти лет, а их враги остались. Супостаты.

Я шел мимо этого двора наружу, обогнув дом. Излишняя мнительность какое-то время отвлекала меня мыслями об этой женщине и ее собеседнице: возможно, вторая женщина в светлой куртке вышла вслед за мной из того дома, чтоб следить, отмечал я машинально краем глаза (уж так устроен ум, да и привычка с 90-х)… Но, обернувшись метров через пятьдесят, я понял, что женская фигура в светлой куртке принадлежит совсем другому человеку – молодой девушке, возможно еще школьнице. Так что я снова погрузился в воспоминания…

В создании у малайской группировки имиджа хулиганов участвовали и взрослые. Они называли их вандалами, хулиганами – даже спустя много лет после распада группировок. Да, были отдельные моменты (кое-кто вёл себя не лучше наших общих супостатов – отбирали деньги у прохожих и так далее); тем более шел широкий процесс перерождения чуваческих группировок… Но функцию по защите мирного населения они тоже выполняли.

К 1999 году было официально объявлено (даже в местной газете появилась об этом статья), что группировок больше нет. О малайцах стали говорить в прошедшем времени: «Да, были такие…».

Но до сих пор… нет-нет, да и можно встретить на стенах домов надписи MLZ (аббревиатура от Malaysia в русской фонетике, где буква «З» из русского слова Малайзия перешла в «Z», которой, однако нет в английском слове Malaysia).

Я шёл по тротуару мимо пятиэтажных крупнопанельных домов. Слева через дорогу, которую я перешёл, когда «убегал» от якобы слежки той женщины, возвышалась «китайская стена», одна из нескольких в городе – так называли стоящие вплотную друг к другу несколько домов. Здесь их было не меньше семи: пятиэтажек, слитых воедино без прохода между ними.

Со стороны центра – с моста через реку – стена из этих блочных пятиэтажек очень хорошо заметна – видимо, здесь небольшой пригорок – а вообще, это уступ хребта – слева от меня за домами гряда холмов поднималась вверх – темная из-за того, что поросла лесом, темной тайгой, чахлыми с этой стороны города соснами…

Стало холоднее – я понял, что мне надо куда-то зайти, погреться. Весенняя куртка неожиданно перестала согревать – с непривычки после теплой зимней одежды.

И я вспомнил адрес.… Неподалёку, в одной из пятиэтажек я побывал лет шесть назад.

В квартире сейчас меня принял только один человек – мой знакомый Никита Танков. Он был сыном профессора, большую часть жизни проработавшего в закрытом почтовом ящике – так называли секретные научные институты (кстати, тот НИИ, мимо которого я прошёл в начале улицы, стал пару лет назад напоминать «ящик» – появилась служба безопасности и вход по пропускам).

Именно сегодня Никита приобщил меня к одной, поначалу показавшейся очень странной, идее (потом она стала казаться еще более странной, потрясающей во всех смыслах слова). Мы обсуждали тему падения нравственности в обществе. И сам собой повис в воздухе вопрос: как все это исправить?

– Дмитрий, – начал Танков, – существует один очень эффективный способ изменения общества. Изменение это в корне отличается от обычных методов, и, наверное, от всего, что случалось в истории… Оно настолько эффективно, что выглядит экстремально – столь жёсткие последствия для общества… Но выбирать не приходится, ибо всё идёт к Катастрофе. Чтобы не стало ещё хуже, надо действовать заранее, чтобы спасти хотя бы часть людей (причем, лучшую часть) от исчезновения…