Михаил Самарский - Божественные приключения кота Сократа в Австралии

С пернатыми воровками я так близко не сталкивался, а вот с воронами было дело. Они ни чем не лучше, чем сороки. Помню, как однажды вороны украли у меня рыбу, которой угостила меня Татьяна Михайловна. Хотя угостила это громко сказано, если бы я не выпросил, фиг бы она сама дала. Так вот наглые пернатые мало того, что в буквальном смысле слова вырвали у меня изо рта того карасика, так еще и раскидали по всему двору мусор из ведра, куда хозяйка выкинула рыбные отходы. Догадайтесь с трех раз, кто остался виноватым за тот погром? Конечно же я, потому что когда Татьяна Михайловна снова вышла на улицу, я остался один во дворе, а птиц уже и след простыл (*Кот Сократ выходит на орбиту).

– Не понимаю, почему меня все бояться, – ухмыльнувшись, продолжил питон, – по сравнению с некоторыми, я просто ангел. В нашей стране такая живность водится, которую бояться все: и звери и люди. Знаешь, кто это? – спросил он.

– Крокодил? – предположил я.

– Да он божий одуванчик по сравнению с ним, – фыркнул Горыныч.

– Тогда кто? – я в недоумении уставился на него.

– Черная вдова, – прошипел змей и то ли мне показалось, то ли это так и было на самом деле, он поежился, словно от страха.

Вот тебе раз, оказывается питон тоже может кого-то бояться и не только сорок.

– Это еще кто такая? – не понял я.

– Маленький паучок, размером чуть больше клопа, но его смертельный яд убивает любое живое существо за несколько минут. Хочешь дам совет? – он бросил на меня взгляд и, не дожидаясь моего согласия, тут же продолжил: – опасайся пауков, особенно маленьких и если вдруг когда-то увидишь песочные часы – беги.

– Что за песочные часы? – снова не понял я.

– Когда увидишь – поймешь, – ответил Борзини.

Теперь я поежился от того, что мне стало не по себе. Да что же это за страна такая, где змеи живут в домах, чокнутые сороки нападают целыми стаями, а яд какого-то маленького паучка может убить любое живое существо. Я вдруг вспомнил, как Татьяна Михайловна всегда говорила, что мечтает жить в теплой стране. Уж лучше я всю жизнь буду лапы морозить, чем иметь таких соседей. Быстрей бы уже закончилась эта выставка, да мы поедем домой. Но какое-то внутренне чувство настойчиво твердило, что это произойдет нескоро. Чует мое кошачье сердце, эта командировка, как и предыдущая, не пройдет спокойно. Дай бог, чтобы закончилась благополучно…

* * *

После того, как с уборкой было покончено, люди наконец то засобирались по делам. Хотя какие дела у нас с Колумбом? Это Тревору предстояло целый день провести на работе, а мы ехали пошататься по городу, да посмотреть, как австралийцы живут.

Судя по тому, как Борзини забрался в одну из кадок с пальмой, обвил телом ствол и уснул, ну или сделал вид, что уснул, я понял, что змей не сильно расстроился по поводу нашего отъезда. Видимо, он уже привыкший к одиночеству. Хм, а разве можно к нему привыкнуть? Мне кажется, будь я на его месте, я бы уже сошел с ума от тоски. Все таки, как хорошо, что у меня большая семья. Я практически никогда не бываю один дома, а если и бываю, то воспринимаю это как подарок судьбы. Еще бы, ведь у меня появляется возможность отдохнуть от людей.

Колумб прихватил рюкзак и фотоаппарат, ну а куда ж без него, и мы вышли из дома. Весёлое ласковое солнце играло на лёгкой ряби бассейна, а тёплый ветерок доносил сладковатый аромат чужеземных цветов. От тишины, царившей вокруг, казалось можно оглохнуть и только изредка ее нарушали людские голоса, да задорный щебет местных птиц.

Мужчины направились к гаражу, куда накануне вечером Тревор поставил машину, а я решил поздороваться с Альбертом и побежал к дереву.

– Сократ, ты куда? – услышал я вслед голос Колумба. Слава богу мой компаньон сообразительный товарищ, он сразу догадался о моих намерениях и не стал больше задавать глупых вопросов, – давай только не долго, а то Тревор из-за тебя на работу опоздает, – попросил он.

Нет, вы это слышали? Сами все утро кофий распивали, да языками чесали, а меня теперь хотят крайним запустить. Совсем совести нет у людей. Вечно норовят переложить свою вину на меня.

Я задрал голову вверх и разглядел на одной из веток коалу. Обхватив ее лапами, он дрых, как сурок.

– Эй, Альберт, – позвал я, – здоров, дружище.

Ветка закачалась, зашелестела листва и оттуда послышалось недовольное ворчание.

– Это кто там расшумелся и нарушил мой мыслительный процесс?

Вот тебе раз. Я то думал мохнатый спит, а он оказывается пребывает в задумчивости. Хм, это ж надо придумать такое обоснование безграничному сну.

– Это я, Сократ, – напомнил я на всякий случай и принялся чесать когти о дерево.

Я мечтал об этом с самого утра, но от греха подальше не стал этого делать в доме. Я же помню, как ругается Татьяна Михайловна, когда видит, что я шлифую маникюр о диван или кресло. В такие моменты, мне кажется, она готова съесть меня живьем, при чем без соли и перца. Наверняка, Тревору тоже не понравится, если я стану покушаться на его мебель.

– Ты думаешь, я за ночь забыл как тебя зовут? – фыркнул зверек.

– Да нет, я так не думал, – приврал я.

Признаться честно, пока бежал, у меня проскочила такая мыслишка. Он же соня, еще та, мало ли, может заспал все, что было вчера. Я же забыл за ночь о существовании Горыныча.

– Ну ты чего там торчишь? Поднимайся ко мне в гости, – пригласил Альберт, – надеюсь, по деревьям лазать умеешь?

– Уметь то умею, – ответил я, – но, к сожалению, у меня нет времени. Мы с Колумбом сейчас уезжаем, а я вот решил зайти поздороваться с тобой перед отъездом.

– Спасибо, что не забыл обо мне, – поблагодарил коала и попросил: – погоди минутку, я сейчас спущусь.

Пока он карабкался по дереву, я смотрел на него на него и думал: «Кого же он мне напоминает?». И вдруг меня осенило. Зверек походил на электрика, ну того, который лазает по столбам, цепляясь за него специальными приспособлениями, надетыми на ноги. Только в отличии от него, коала цеплялся за ствол не металлическими когтями, а своими собственными.

Какого же было мое удивление, когда он предстал передо мной с веткой эвкалипта в зубах. Видимо, коала и правда не может жить без него, раз ни на минуту не расстается.

– Вот держи, – он протянул ее мне, – принес тебе угощение на дорожку.

Верите, я аж оторопел от его предложения. А может Альберт из тех, до кого, как до жирафа, доходит на третьи сутки?

– Так я же сказал, что не ем растительность, – напомнил я, – или ты забыл?

– Да ничего я не забыл, – отмахнулся он, – я еще молод и провалами памяти на страдаю. Просто я не мог прийти к другу с пустыми лапами, а больше мне не чем тебя угостить. Ну ты возьми на всякий случай, вдруг есть захочешь, пожуешь листочек. Эвкалипт свежий, только что сорванный.