Сергей Гулевич - Двери в лето

И как-то забываешь о том, что впереди ждет рабочий день, забываешь о проблемах и заботах. Тебя полностью поглощает слепящая синева неба с облаками, летящими так высоко, что смотреть страшно, и оттого вдвойне восхитительно.

А из открытой фрамуги тянет свежим, пока еще не забитым выхлопными газами, потрясающе вкусным воздухом, который в этот рассветный час буквально звенит от свежести и кружит голову, как молодое вино, а надышаться им невозможно. И широченная улыбка сама собой появляется на лице, зажигая огонь в глазах.

Поздравь себя! Май пришел!

Но, постепенно, с каждым утром, эйфорию в душе сменяет томление, переходящее в тоску.

Ведь ты буквально видишь, как прямо сейчас, далеко в Крыму, Хамелеоша натягивает зеленую шкуру, греясь под солнцем.

А набережная вскипает облаками цветов, самых разных форм и оттенков, и соленый морской воздух наполняется буйством их ароматов. И бескрайние степи Восточного Крыма тоже щедро раскрашиваются цветами полевыми, за день-два превращающими скучный пейзаж в роскошное полотно.

И вот однажды оказывается, что рюкзаки-чемоданы собраны, в багажнике «гольфа» лежат палатка со спальниками и гремит складной мангал, а Лучшая из женщин уже выбила на работе 14 дней отпуска.

Как-бы сам собой закончился ремонт железного коника, и подвеска пересыпана, и масло заменено.

Становится реальностью тот прекрасный вечер, когда лучи заходящего солнца падают на бетон трассы м1, мотор поет, а белорусские пейзажи откатываются назад.

Следом за вечером в свои права вступает ночь, вешая на черную простыню неба светильник луны, который послушно плывёт вслед за нами, освещая стада небесных овец-облаков.

С рассветом леса сменяют расстилающиеся до горизонта степи, появляются глубокие балки, залитые по утрам молочными лужами тумана. Ростов-на-Дону, Кущевская и другие станицы, короткая ночевка в Тимашевске, арки Моста.

Все это было не раз, и еще будет, и уже воспринимается как данность. Полупустая пока трасса «Таврида»…

И, наконец, заглушен мотор, можно счастливо потянуться, вдохнуть, потягиваясь, такой вкусный воздух, и окунуться в свой Коктебель.

Впереди май…..

У себя в городе, среди высоких домов, мне остро не хватает киммерийского ветра, который бы щедро делился со мной ароматами соленого моря, горькой полыни и подвяленного винограда в тот короткий промежуток времени, когда ягоды уже созрели, но ещё не убраны деликатными руками рабочих. Виноград уже потерял свою тугую, плотную, глянцевую красоту. Но, сорванная гроздь взрывается во рту медовой сладостью, теплом солнца, свежестью дождевых капель, омывавших ее все лето.

Ветер в Киммерии меняет свой характер, плотность и аромат в зависимости от того, как солнечные лучи расцвечивают шкуру Хамелеоши. Утром он свеж и обещает открытия и приключения, новые витки дороги у подножия гор. Он солон и бодр, ты жадно глотаешь налетающие порывы и никак не можешь надышаться.

К вечеру он наполняется степными ароматами и шепчет тебе на ухо: «Смотри какой закат! Прими поцелуй мадеры, не теряй время. Пока небо раскрашено в розовые тона и бутылка полна, все возможно». И хочется распахнуть руки-крылья, опереться на плечо ветра и взметнуться в небо, пластая толстыми шматами облака у горизонта.

А потом долго сидеть на деревянном пирсе, болтая босыми ногами и ощущая, как ступни щекочут набегающие волны. И глоток за глотком переливать в себя солнце из теплой бутылки, чувствуя, как тепло постепенно растекается по венам, создавая особое настроение.

А когда поднимаешься по каменистым тропкам в небо над Коклюком, тебя встречает ветер, пасущий стада небесных овец на небосклоне. Он свеж и порывист, кристально чист и кружит голову. Усевшись на балюстраде, он будет рассказывать, как вел свое небесное стадо над высокими горами, усыпанными снегом, и морозная свежесть наполнит округу. И как потом они брели над безбрежным океаном, пересекали степи, леса. И под беседкой будет слышен шум могучих волн, набегающих на пустынный берег. С этим шумом придет густой, смоляной аромат сосен, сдобренный сладкими тонами лесных цветов.

Ветер является настоящим хозяином киммерийских земель. Он правит ими с давних времён и решает, кому открыть сюда дорогу, а кому застить глаза. И от его решения зависит, кто увидит настоящий, глубинный Коктебель, а перед чьим взором предстанет заурядный курортный поселок, без малейшего оттенка волшебства и без единого грана чуда.

Я задыхаюсь в городских джунглях без киммерийского ветра. И жду момента, когда опять смогу вдохнуть его полной грудью.

Он загадочный и таинственный.

Он несет с собой ароматы чужих стран, нотки загадочных вкусов.

Он обычно начинает дуть весной, когда мартовские коты вступают на тропу любви. Иногда Он просыпает зимой, и тихо барабанит пальцами по стеклу, сбивая наледь.

Он не знает слова «нет», и не понимает, что такое «невозможно».

Он наивный, и надоедливый, он может бесконечно рассказывать, как гонял ковыль, в степях у Арабатки. Как волны травы скатывались прямо в горящее на закате море. А после того, как Солнце потухло, где то в глубине, окрасив ее в карминные тона, трава в темноте продолжала свой бесконечный бег к морю. И слушать Его никогда не устаешь.

О том, как Солнце встает над Киик-Атлами прямо из морских вод, окрашивая мир в розовый цвет. О том, что сейчас над виноградниками дуют холодные ветры, но скоро! О, как скоро! Виноградники проснутся, выстрелят к небу зелеными листиками, и опять начнется волшебство рождения вина.

Он приносит приветы от далеких друзей и знакомых, от мест прочно вошедших в твою душу, и ставших ее законной частью.

Он может, без конца крутится вокруг тебя, напевая один и тот же мотив «Пошли со мной! Раскрой свои крылья, ведь небо, так близко.»

Он умудряется в серой ноябрьской срани, передать привет от плюшевых холмов, и раскрасить унылый декабрь без снега, яркими красками.

Когда Он не приходит, я начинаю волноваться.

Ветер Странствий стоит за мои правым плечом, и перебирает изрядно поникшие крылья. И пока Он рассказывает мне на ухо свои истории, полудохлое сердце начинает ритмично качать кровь и попадать в правильный ритм. И начинают зудеть лопатки, они всегда так зудят, когда крылья начинают расти. И байка становится тесной в плечах.

И новая дорога начинается прямо за дверью.