Сергей Гулевич - Двери в лето

Ты живешь ровно и спокойно – дом, работа, иногда пикники и выезды на природу. Практически забываешь, как выглядит небо над твой головой. Прозрачное и бесконечное, зовущее к себе. Только ты, как правило, этот зов не слышишь. Песнь звёзд забивается ритмом музыки и информационным мусором новостей и различных шоу, несущихся из телевизора.

Но однажды, в привычном беге на работу, ты спотыкаешься от смачной оплеухи, которую тебе отвешивает встречный ветер. И, держась за горящую щуку, ты вспоминаешь о том, как когда-то разговаривал с ветром, о том, как обещал ему вырваться на свободу из душной суеты, как клялся расправить крылья, увядшие в повседневной беготне.

И ты сбиваешься с привычного ритма, останавливаешься в толпе несущихся мимо людей и понимаешь, что это протекает мимо твоя жизнь. С дома на работу, с работы в магазин, а потом домой. И, впервые за много дней, ты видишь небо и, подняв руки вверх, здороваешься с ветром, обнимающим кисти твоих рук.

Ты чувствуешь давно забытый зуд у лопаток, когда, как в детстве, режутся крылья и все становится возможным. Ты можешь легко и просто шагнуть в небо, не считая это сном, и облака покорно лягут ковром под ноги.

Поток встречного ветра раздувает выросшие из плеч крылья, и ты поднимаешься все выше и выше, взбивая облака в густую пену. Ощущение свободы болезненно пьянит, далеко внизу под ногами раскрывается панорама моря, а на горизонте обретают тяжесть тени рвущихся к небу гор.

Набегающий поток ветра радостно и бессвязно лопочет, о том, как долго он ждал, когда ты проснёшься, распахнешь крылья и поднимешься в небо. И все это время он стучался к тебе в окно, перебирая тебе волосы своими неловкими пальцами. Он приносил ароматы дальних стран, где измученный палящим солнцем виноград медленно и неспешно превращается в вино, преисполненное аромата и огненной сладости. Где к берегу подходят чернобокие дельфины, уверенно гоняющие кефаль. А ветер поет песню с неразличимыми, но такими понятными словами. И старый Дракон, снисходительно улыбается, глядя на суету у его лап.

Не удержавшись, ты закладываешь крутую петлю, вписываясь в тугой поток ветра, и огибаешь трон с сидящей Королевской четой и троллями, застывшими от удивления. Затем снижаешься так стремительно, что маховые перья твоих крыльев чертят пенную дорожку в соленой воде бухты.

Где-то позади остаются огни поселка, его музыка и сполохи эмоций неизвестных тебе людей, тоже влюблённых и опьянённых красотой окрестных холмов и изгибов драконьей шкуры, нависающей над освещённой набережной.

Ловя поток воздуха, ты планируешь к огоньку костра, который где-то за Хамелеоном разгоняет темноту на несколько уверенных шагов. И, поднимая ударами крыльев искры и угольки, садишься в круг тех, кто готов тебя принять. И знаешь, что если протянуть руку, в ней окажется кружка горячего вина, щедро сдобренного перцем и медом. А позади будут палатки с лежаками, где так хорошо спится под шум волн.

А потом, очнувшись в толпе спешащих людей, ты не хочешь отпускать от себя ощущение неба, аромат горячего вина с примесью дыма, солёный вкус моря и напор ветра, раздувающего твои крылья.

И, впервые за много лет, оценивающе смотришь в небо перед тем как шагнуть в него, оставив позади надоевшую рутину. Мощным ударом пробившихся крыльев разбив границу невозможного.

День начинается с черного как деготь крепкого чая, больше похожего на чифирь. Чтобы согнать сонливость и пробудиться к жизни. А заканчивается он под щелканье клавиш ноутбука уставшими глазами, бесконечным общением с клиентами, написанием текстов. И понедельник ничем не отличается от пятницы, сливаясь в монотонную череду дней.

А в это время высоко над крышами горят звезды….

Вечером, вернувшись с шумной, залитой светом и омытой музыкальным прибоем набережной, нужно заварить кофе, залить его в термос. Хоть и не люблю его, но в данной ситуации это будет более чем уместно. Бросить в рюкзак пару шоколадок, баклажку с водой, да пенку с легким одеялом.

Богиня ночи Нюкта уже набросила на поселок черное, расшитое звездами покрывало, утопив окрестности в темноте. И наступает момент, когда уже пора, подсвечивая себе фонариком, неспешно пойти вверх по бетонным плитам, ведущим на Тепсень.

По мере того, как поднимаешься на плато, и уходишь в его глубину, шум от поселка становится все тише, пока, наконец, полностью не растворяется в шелесте высокой травы, писке ночных птах, негромком всхрапывании пасущихся лошадей. Старый Дракон – Карадаг практически не виден в темноте, но его присутствие и благодушный интерес ощущаются всем телом.

Из-за облака выглядывает огромная Луна, и серебро начинает течь по каменной шкуре Дракона, поднимая зыбкие тени. В это время оживает Мертвый город, а Король с Королевой усаживаются на трон, принимая свои подданных. Тролли танцуют в тенях, и корчат рожи. Изломанная вершина Сюрю-Кая на фоне звёздного неба выглядит темным трафаретом, вырезанным ножницами великана.

И ты остаешься наедине с бесконечно глубоким черным небом.

Расстелить каремат, забросить под голову рюкзак и откинуться на спину, глядя на бесконечные огни, которыми заполнено небо. Которые здесь настолько близко, что «ты способен дотянуться до звезд, не считая, что это сон».

Звезды над головой, играют в прятки с небесными овцами, которых гонит к морю ветер. Откуда-то из глубины небес срывается звезда, огненным всполохом прочерчивает небо и падает где-то в море, за далеким мысом Киик-Атлама. Кофе в кружке греет ладони и смывает сон, так как пропустить хоть миг из звездного представления на головой категорически не хочется.

Лунное серебро постепенно выцветает, а небо начинает светлеть, и над холмом Кучук-Енишар разгорается зарево. Ночное представление заканчивается, и кофе уже выпит. Осталось сходить искупаться у подножия Карадага, пока там никого нет. Улыбнуться вставшему Солнцу и пойти отсыпаться.

Каждый сезон наступает день, когда людской поток просто переполняет Коктебель. Поселок становится невыносимо шумным, грязным, а его волшебство грустно растворяется в сумерках. Днем море наполнено горячими телами, как хороший суп клецками. И речки-говнотечки бодро несут в этот суп свое ароматное содержимое. Купаться на поселковых пляжах становится решительно невозможно, да и просто опасно. Даже Тихая бухта уже не соответствует своему имени, днем там многолюдно, как в поселке.