Сергей Гулевич - Двери в лето

И однажды ты не выдерживаешь, встаешь еще затемно. Бросаешь в рюкзак двухлитровую бутылку воды, пить после долгой прогулки и купания всегда хочется, пару бутербродов, кофе, спиртовую горелку, банку сгущенки. Будишь Лучшую из женщин, и вот вы уже бодро шагаете по еще темной и прохладной улице Ленина. Вскоре ваши шаги уже разносятся гулким эхом по бывшему парку дома творчества писателей, распугивая местных призраков и стаи кошек.

На набережной еще работает бар, и серый от усталости бармен, натянуто улыбаясь шумной кампании, сгрудившейся у стойки, разливает по бокалам пиво.

За вашими спинами постепенно остаются памятник Волошину, пансионат «Голубой залив», пустая в это время Татарская набережная или просто Татарка, ступени горбатого мостика через мутный ручеек с красивым названием Арматлук. Но вам надо дальше, еще дальше.

Через зеленку и палаточный лагерь, вверх по осыпающемуся склону. На плато, что зависло над морем, перевести дух, оглянуться на пока ещё спящий поселок и миновать пограничный пост, стоящий на этом плато с незапамятных времен.

Дождей давно не было, земля высохла в камень, и звенит под ногами. Трава выгорела под жарким солнцем, отчего окрестные холмы уже натянули желтые шкуры.

В Тихой бухте сонно и умиротворенно, толпы отдыхающих появятся позже, а палаточники еще спят. Небо над горой Кучук-Енишар на глазах наливается рыжим светом, но вы успели. Осталось лишь сбежать по откосу к пляжу, сбросить шорты с майками и остановиться у линии прибоя, любуясь тем, как под лучами встающего за спиной солнца море играет оттенками синего цвета. А мыс Хамелеон, шут и паяц, младший брат Старого дракона – Карадага, начинает в первый раз за день менять оттенок своей шкуры.

Никому не придти сюда дважды,

Кто пришел – навсегда остается.

Умереть, но увидеть однажды

Восходящее в сумерках Солнце.

Разбежаться, разбивая зеркало бухты в мелкие осколки, и ухнуть в пузырящуюся прохладу. Отплыть подальше от берега, а здесь мелко, глотнуть воздуха и, нырнув, зависнуть у дна в абсолютной тишине и покое, распугивая серебряную кефаль, и бегающих по песчаному дну крабов. А когда воздух в легких закончится, вынырнуть назад, прямо в солнце.

Выбраться на берег и, пока лучшая из женщин кутается в полотенце, бросить в горелку пару таблеток сухого топлива, а затем водрузить на этот синий беспомощный огонек старую, исчерченную царапинами и покрытую копотью алюминиевую кружку. Дождаться пока кофе закипит, разлить по кружкам, щедро добавить сгушенки.

А потом, сидя вдвоем на полотенце, пить кофе с бутербродами, глядя на то, как розовеет Карадаг, своей огромной тушей выступающий из-за Хамелеона.

Потом будет еще одно купание «на посошок», неспешный обратный путь в поселок, завтрак у Мустафы, и автостанция, которая открывает ворота во Вселенную Крыма.

А пока рассвет, тишина и парящий кофе.

Есть одно из немногочисленных мест, свободных от толп народа, криков «пахлава медовая», и разумеется запахов речек вонючек.

Там всегда с утра дует сильный ветер, и палатку нужно крепить особо надежно. Зато просыпаться можно под его пение, под звуки гудящих растяжек. И какое-то время слушать, как ветер играет тентом палатки.

А потом поставив на газовую плитку чайник, сонно жмурится на восходящее солнце, под его жизнерадостное шипение и бульканье.

Для того чтобы вдосталь искупаться, там не нужна одежда, и море ощущается совершенно иным. А солнечные лучи пробивают чистейшую воду до дна, даже на глубине. И ныряя с маской можно играть с солнечными лучами у дна, на глазах удивленной рыбы.

Рано утром, к пляжу дельфины пригоняют стаю кефали, и учат молодняк как на нее охотится. Буквально в 2-х метрах от берега уже глубоко. И можно сесть с кружкой кофе и наблюдать за грациозными животными. А при наличии удочки можно выдернуть кефальку другую, на завтрак.

Утром солнце встает прямо из моря, а на закате, небо в розовый цвет красит фантастических оттенков озеро. Вдоль которого можно бесконечно гулять, ощущая окружающий мир, где на десятки километров нет людей, только ты и прекрасный живой мир.

А весной, унылая высохшая степь покрывается шикарным ковром желтых и красных маков, а ароматы который напоен воздух кружат голову, как вино. И больше всего хочется, взять пенку, забраться в самую гущу, и залечь там на часик другой. Глядя на высоченное, бесконечной небо, по которому бегут небесные овцы по своим делам, а на головой удивленно кивают маки. И этом никогда не надоедает.

Туда сложно добраться на машине, и еще сложнее выбраться. Это место просто так не отпускает, оно мгновенно прорастает в душу, а потом, уже дома, приходит по ночам. И утром хочется бросить все, сесть в машину и рвануть на юг, чтобы снять тоску. И опять увидеть, как солнце встает из моря, почувствовать по-настоящему окружающий мир, и задохнуться от счастья.

Там, как правило, не бывает людей, за исключением опытных бродяг туристов. Которые приходят, разбивают лагерь, а потом уходя, оставляют пляж в первозданном виде.

А в горизонт уходят проклятые окаменевшие корабли, вечно пытаются уплыть, но не могут.

Это Опук, одно из лучших мест в Крыму, чтобы осознать себя, прочистит мозги, и понять свое место во Вселенной.

В переполненном туристами летнем Крыму, особенно на Южном берегу, сложно найти свободное место под палатку, уж не говоря о том, чтобы по пути к пляжу не споткнуться о чужие ноги. Там сложно говорить о вечном, а бал там правят совершенное другие вещи, которые «от мира сего».

Но остались, к огромному счастью, места, где вечность ещё можно ощутить.

Там солнце встает рано утром в степи, окрашивая розовым рассветный туман. А вечером падает в море, на короткое время делая его поверхность ослепительно багряной. А завалившись за горизонт, долго светит ещё и оттуда, делая окружающий мир зыбким и потусторонним.

Там в источниках вода чуть солоновата, а местные дриады совершенно не похожи на своих сестер с Южного берега. Они смуглые, раскосые, диковатые. Но если с ними подружиться, оставив у родника кусок лепешки, то вода становится слаще.

Чай из таких источников особо вкусен со степными травами. Ни до, ни после мне не приходилось такой пить. Он дикий, настоящий, и слегка горчит, оставляя терпкий вкус на языке.