Жюль Верн - Великолепное Ориноко

— Постараемся, — ответил Вальдес.

В течение утра пироги особенно задерживались. Они могли пользоваться ветром, чтобы побороть довольно сильное течение между берегами, поросшими густым лесом. Благодаря ветру лодки, обойдя скалы Нерикава, хотя и с большими усилиями, переправились через порог Ахи, проходы в котором в это время года были еще достаточно глубоки, чтобы дать возможность лавировать среди многочисленных рифов. Опасность заключалась в том, что какая-либо из пирог, захваченная неожиданно течением, могла быть брошена на камни, где неминуемо разбилась бы…

Подобная катастрофа чуть не случилась с «Мори-шей». Подхваченная со страшной силой течением, она едва не была брошена на острие огромной скалы. Впрочем, если бы это и случилось, «Галлинетта» и «Марипар» могли, конечно, спасти пассажиров и груз с «Мориши». В этом случае Жак Хелло и его товарищ должны были бы сесть на одну из двух лодок, и, конечно, вполне естественно было бы, чтобы соотечественников приняла «Галлинетта».

Вот обстоятельство, которое было бы крайне неприятно, чтобы не сказать больше, сержанту Мартьялю. Впрочем, гостеприимство, которое пришлось бы предложить обоим французам, продолжалось бы всего несколько часов.

Счастливо избегнув опасностей порога Ахи, лодочники так же удачно прошли и порог Кастиллито — последний, затруднявший плавание по реке ниже Сан-Фернандо.

После завтрака, около полудня, Жак Хелло уселся на носу «Мориши» курить свою сигару.

К своему неудовольствию, он должен был убедиться, что Вальдес не ошибся в предположениях. Ветер стихал, и повисшие паруса не могли даже бороться с силой течения. Только изредка, под легким дуновением набегавшего ветра, пироги продвигались на несколько десятков метров.

Было очевидно, что состояние атмосферы скоро нарушится. К югу серые тучи, испещренные темными пятнами, точно шкура хищника, закрывали горизонт. Солнце, которое находилось в зените, скоро должно было исчезнуть за этой густой сеткой паров.

— Тем лучше! — сказал Герман Патерн, щеки которого горели и были покрыты потом.

— Тем хуже! — ответил Жак Хелло. — Лучше было бы растаять в испарине, чем быть под страхом грозы в этой части реки, где я не вижу никакого убежища.

— Больше нельзя дышать, — сказал Фелипе. — Если ветер спадет, мы задохнемся…

— Знаете, что показывает термометр внутри каюты? — спросил Варинас, — Тридцать семь градусов! Если он еще хоть малость поднимется, мы подойдем к точке кипения.

— Мне никогда не было так жарко! — ответил Мигуэль, отирая лоб.

Искать убежища в каютах было невозможно. На корме пирог можно было хоть немного дышать — правда, горячим, точно выходящим из печи воздухом.

«Галлинетта», «Марипар» и «Мориша» добрались, однако, к трем часам до большого острова, обозначенного на карте под названием Аманамени, покрытого густым лесом и окаймленного скалами. При помощи бечевы гребцам удалось подняться по рукаву, где течение было слабее, до южной оконечности острова.

Солнце к этому времени исчезло за облаками, которые, казалось, готовы были нагромоздиться одно на другое. Продолжительные раскаты грома громыхали на юге. Первые молнии бороздили скопившиеся тучи, которые готовы были разорваться. С севера не было ни малейшего дуновения. Гроза надвигалась, простирая свои широкие крылья от востока до запада. Скоро все небо должно было закрыться тучами. Не рассеются ли эти тучи, не разразившись грозой?.. Это было возможно, но самый доброжелательный метеоролог не мог бы надеяться на это в данном случае.

Из осторожности паруса были убраны, тем более что все равно они были бесполезны. Из осторожности также гребцы убрали рангоут, положив его вдоль лодок. Как только фальки начали дрейфовать, экипаж лодок взялся за шесты и старался изо всех сил, какие можно было употребить в этой душной атмосфере, удерживать фальки против течения.

После острова Аманамени достигли острова Гваяртивари, не меньшей величины. Около его довольно пологих берегов удалось несколько подняться вверх. В общем, пироги шли, таким образом, быстрее, чем на шестах, и только так они смогли обогнуть верхнюю часть острова.

Пока шедшие с бечевой отдыхали, чтобы приняться затем за шесты, Мигель подплыл к «Морише» и спросил:

— На каком еще расстоянии мы находимся от Сан-Фернандо?..

— В трех километрах, — отвечал Жак Хелло, который только что перед этим справлялся с картой.

— Ну так надо пройти эти три километра после обеда, — объявил Мигуэль.

И. обратившись к гребцам, закричал громким голосом:

— Друзья мои, еще последнее усилие — и мы будем в Сан-Фернандо до вечера!

Лодки находились наискось от Гуавьяре, устье которого рассекает левый берег Ориноко, если только не Ориноко бороздит правый берет Гуавьяре, как это должно было бы оказаться в случае победы Варипаса над Мигуэлем и Фелипе.

Нечего удивляться поэтому, если защитник Гуавья-е, с биноклем в руках, бросал жадные взоры на его широкое русло, через которое выливались глинистые и желтоватые воды его любимой реки. Ничего не было удивительного также в том, что Фелипе, когда его пирога проходила мимо этого устья, с видом презрения спросил ироническим тоном, хотя и знал, в чем дело.

— Что это за ручей?

Хорош «ручей», по которому суда могут ходить на протяжении 1000 километров, притоки которого орошают огромную территорию, тянущуюся до самых Анд, который выливает из своего устья 3200 кубических метров воды в секунду!..

Однако на презрительный вопрос Фелипе никто не ответил, не имел времени ответить. Или, лучше сказать, ответом на него было только одно слово, вырвавшееся у гребцов всех трех лодок:

— Чубаско!.. Чубаско!

Таково было индейское название того шквала, который появился на горизонте. Это чубаско неслось на реку, точно лавина. И — это может показаться странным, необъяснимым для тех, кто незнаком с этим явлением венесуэльских льяносов, — оно разразилось с северо-запада.

За мгновение до этого атмосфера была спокойная, даже более чем спокойная: она была тяжелая, гнетущая. Тучи, насыщенные электричеством, заволокли небо, и вместо того, чтобы разразиться с юга, буря разразилась на противоположной части горизонта. Ветер встретил почти над головой путешественников все эти массы пара, развеял их, нагромоздил другие, наполненные градом и дождем, и они опрокинулись как раз на то место, где смешиваются воды рек.

Сначала чубаско отнесло лодки от устья Гуавьяре, затем не только удержало их против течения, без помощи шестов, но потащило по направлению к Сан-Фернандо. Если бы шторм не подвергал их большой опасности, то пассажирам оставалось бы только радоваться, что они движутся в этом направлении.