Жюль Верн - Паровой дом

Жар был нестерпимый, и скоро предвиделась опасность задохнуться. Головни сыпались уже на нашу крышу. К счастью, проливной дождь не давал им Разгораться.

Машина продолжала пронзительно свистеть. Ни Год, ни Фокс, ни Гуми не показывались.

В это мгновение механик подошел к Банксу.

— Пары разведены, — сказал он.

— Так в путь, Сторр! — ответил инженер, — но пускай машину тихим ходом!.. Продвигайся лишь настолько, чтобы уйти от огня.

— Подожди, подожди еще немного, Банкс! — умолял полковник, не решаясь покинуть стоянку.

— Еще три минуты отсрочки, Мунро, — холодно сказал Банкс, — и больше не проси. Через три минуты задняя платформа загорится.

Прошло две минуты. Нельзя было стоять на веранде. Нельзя было даже прикоснуться рукой к железной обшивке, начинавшей вздуваться пузырями от жара. Оставаться долее было крайне неосторожно.

— В путь, Сторр! — приказал Банкс.

— Ах! — вскрикнул Мак-Ней ль.

— Они… — возвестил я.

Капитан Год и Фокс показались по правую сторону дороги. Они несли на руках Гуми, лежавшего неподвижно, и приблизились к заднему вагону.

— Убит! — крикнул Банкс.

— Нет, только оглушен ударом, раздробившим в его руках ружье; у него парализована левая нога, — ответил капитан Год.

— И то слава Богу! — сказал полковник Мунро.

— Спасибо, Банкс! — прибавил капитан, без ваших свистков мы бы не отыскали стоянку.

— В путь, в путь! — закричал Банкс.

Год и Фокс прыгнули на поезд, а Гуми, потерявшего сознание, уложили в его каюту.

— Какое давление показывает манометр? — спросил Банкс, подойдя к машинисту.

— Около пяти атмосфер, — ответил механик.

— В путь! В путь! — повторил Банкс.

Было половина одиннадцатого. Банкс и Сторр отправились в башню, открыли регуляторы, пар наполнил цилиндры, послышалось пыхтение локомотива, и поезд двинулся тихим ходом при тройном свете пожара, молнии и электрических фонарей.

Капитан Год рассказал в нескольких словах свой приключения. Ни он, ни его товарищи не встретили даже следов добычи. Благодаря приближению грозы темнота наступила быстрее, чем они ожидали. Первый удар грома застал их уже на расстоянии трех миль от лагеря. Они хотели вернуться тотчас, но, несмотря на все старания набрести на дорогу, только путались в чаще бананов, не находя никакой руководящей нити.

Гроза скоро усилилась. Находясь вне фокуса электрического света фонарей, они не могли направиться прямо к паровому дому. Дождь и град пронизывали листву, под сводами которой они не находили защиты. Внезапно раздался громовой удар одновременно с продолжительной молнией, Гуми упал к ногам капитана и Фокса. От ружья, бывшего у него в руках, остался один приклад. Ствол, курок — словом, все металлические части были оторваны.

Товарищи думали, что он убит, но, к счастью, ошиблись; одна левая нога, хотя и не задетая непосредственно молнией, была парализована. Несчастный не мог ступить, пришлось поднять его на руки. Он просил, чтобы его бросили и пришли за ним после. Но товарищи не согласились и понесли его, взяв один за плечи, другой за ноги. Около двух часов бродили они на авось по темному лесу, останавливаясь, сбиваясь и не находя дороги к паровому дому.

Наконец свистки направили их к «Железному великану». Через четверть часа все трое добрались до места стоянки.

Между тем поезд хотя и бежал исправно по ровной и широкой лесной дороге, но не удалялся от догонявшего пожара.

Ветер изменил направление, как это часто бывает во время грозы, и увеличивал опасность. Он дул теперь не сбоку, а нам в спину и ускорял горение.

Банкс это видел, да если бы и не видел, то чувствовал бы по зловещему движению воздуха.

Усилили ход машины, хотя это было опасно по неизвестной дороге, тем не менее машина, вследствие глубоких рытвин, промытых ливнем, не могла идти полным ходом, как этого желал инженер.

Около половины двенадцатого последовал опять оглушительный удар грома. Мы вообразили, что Сторр и Банкс убиты на башне, откуда они управляли ходом машины.

Но это несчастье миновало нас. Молния ударила в нашего слона, повредив ему кончик уха.

По счастью, это нимало не попортило машину, и, по-видимому, лишь раззадорило вашего слона, который в ответ на удар громапринялся усиленно трубить.

— Ура! — кричал капитан Год. — Ура! Обыкновенный слон свалился бы под ударом. Тебе же все нипочем, ничто тебя не остановит! Ура, железный слон, ура!

В течение получаса поезд удерживал постоянное расстояние между собой и пожаром. Боясь столкновения с неожиданным препятствием, Банкс не пускал машину скорее, чем это было нужно, для того чтобы уберечься от огня.

С веранды, где мы поместились с полковником Мунро и капитаном, мы видели громадные скачущие тени, пробегавшие мимо нас. Наконец показались хищники!

Капитан Год из предосторожности достал ружье, могло случиться, что испуганные звери бросятся на поезд, думая найти в нем убежище.

Действительно, один огромный тигр пустился на эту приманку, но, сделав гигантский прыжок, повис, ущипленный за шею двумя молодыми бананами. Ветер нагнул в это мгновение центральное дерево, и боковые побеги, натянувшись, как канаты, задушили зверя.

— Бедное животное! — вздохнул Фокс.

— Да, — заметил с негодованием капитан, — хищники созданы для того, чтобы гибнуть от одной ружейной пули! Бедное животное!

В самом деле, судьба издевалась над капитаном. Пока он искал тигров, они прятались, а когда перестал их искать, они мчались мимо него, вне выстрела, или дохли как мыши, попавшие в мышеловку.

Шальные вихри, крутившиеся во всех направлениях, перекинули, однако, огонь дальше, и мы очутились между двумя пожарами.

Но если молния и гром становились реже и дождь мало-помалу ослабевал, то ветер по-прежнему свирепствовал неистово.

Во что бы то ни стало нужно было ускорить ход поезда, рискуя даже наткнуться на препятствия или попасть в глубокую промоину.

Банкс отважился на этот решительный шаг с удивительным хладнокровием, но во все время не отрывал глаз от оконного стекла башни и не отнимал руки от регулятора.

Дорога пролегала между двумя огненными стенами, но казалась свободной. Нужно было пройти.

Банкс смело пустил поезд со скоростью от шести до семи миль в час.

Я думал, что мы сложим тут наши головы, особенно в одном переходе, где дорога суживалась на пространстве пятидесяти метров.

Колеса завизжали по горячим углям, устилавшим почву, и удушливая гарь спирала дыхание. Мы проехали!

Наконец, к двум часам ночи, мерцание удалявшейся грозы осветило окраину леса. За нами расстилалась обширная огненная панорама. Пожар должен был прекратиться не ранее как уничтожив все до последнего дерева.