Жюль Верн - Таинственный остров (перевод Игнатия Петрова)

Так продолжалось около пяти минут. Топ рыскал по невидимому следу, журналист осторожно пробирался за ним. Вдруг собака кинулась в густой кустарник и вернулась оттуда, держа в пасти какой-то лоскут. Гедеон Спилет поспешил возвратиться в кораль и показать своим товарищам эту изодранную в клочья мятую и грязную тряпку.

Колонисты увидели, что это был лоскут валяной шерсти, изготовленной ими самими. Очевидно, это был обрывок от куртки Айртона.

— Видите, Пенкроф, — заметил Сайрус Смит. — Несчастный Айртон боролся с пиратами, увлекавшими его за собой против его воли. Неужели вы продолжаете ещё сомневаться в его честности?

— Нет, мистер Смит, — ответил моряк, — я давно уже раскаялся в своём минутном подозрении. Но из этого открытия, по-моему, нужно сделать один вывод…

— Какой? — спросил журналист.

— Что Айртон не был убит в корале. Его живым вытащили отсюда. Следовательно, может быть, он и посейчас жив!

— Это правда… — задумчиво сказал инженер.

И действительно, находка давала колонистам слабую надежду на то, что их товарищ не убит. Они полагали, что Айртон был подстрелен из-за угла, как Герберт. Но если пираты не убили его сразу и для чего-то потащили в другую часть острова, то были все основания допустить, что он жив и сейчас и находится лишь в плену у каторжников. Почему пираты не убили его? Возможно, что они признали в нём бывшего сообщника и не теряли надежды уговорить его присоединиться к ним. Он был бы очень полезен им, если бы согласился изменить своим друзьям. Так или иначе, но колонисты воспрянули духом И стали надеяться, что Айртон найдётся. Если он был в плену, можно было не сомневаться, что он приложит все усилия, чтобы вырваться на свободу и вернуться к своим друзьям.

— Но если Айртону удастся бежать из плена, — сказал журналист, — он направится прямо в Гранитный дворец, так как он не знает про покушение на Герберта и поэтому не подозревает, что мы осаждены в корале.

— О, я был бы счастлив, если бы знал, что он находится во дворце! — воскликнул Пенкроф. — Как бы мне хотелось, чтобы и мы наконец очутились там! Эти негодяи бессильны что-либо предпринять против Гранитного дворца, но зато они могут разграбить наши посевы, птичник, огороды…

Пенкроф, в котором жила душа земледельца, беспокоился о своих посевах. Но Герберт с ещё большим нетерпением стремился в Гранитный дворец. Он понимал, как это необходимо для колонистов. Из-за него они теряли драгоценное время! Герберт убеждал Гедеона Спилета, что отлично перенесёт перевозку и что в своей светлой, сухой комнате с видом на море поправится скорее, чем здесь.

Но журналист, боясь, как бы раны Герберта, только что зарубцевавшиеся, не открылись в дороге, медлил и всё откладывал отъезд.

Однако случилось событие, заставившее колонистов уступить просьбам юноши.

Это произошло 29 ноября. Было около семи часов утра.

Трое колонистов мирно беседовали в комнате Герберта, как вдруг Топ залаял. Схватив ружья, всегда стоявшие заряженными, колонисты выбежали из домика.

Топ продолжал лаять, но лай его выражал не беспокойство или ярость, а, напротив, в нём звучали радостные нотки.

— Кто-то идёт!

— Очевидно.

— Это не может быть враг!

— Может быть, это Наб?

— Или Айртон?

Не успели колонисты обменяться этими предположениями, как кто-то перевалился через ограду и легко спрыгнул на землю.

Это был Юп, сам мистер Юп. Топ встретил его по-дружески.

— Юп! — воскликнул Пенкроф.

— Его послал Наб! — сказал инженер.

Пенкроф подбежал к орангутангу. Сайрус Смит не ошибся: к шее Юпа был подвешен мешочек, содержавший следующую записку, писанную рукой Наба:

«Пятница, 6 ч. утра.

Пираты хозяйничают на плоскогорье!

Можно себе представить огорчение колонистов при этом известии! Они переглянулись и, не сказав ни слова, вернулись в домик. Что-то нужно было предпринять. Хозяйничанье пиратов в их житнице — это была катастрофа, это было бедствие, это было разорение!

Герберт с первого взгляда понял по выражению лиц Сайруса Смита, Гедеона Спилета и Пенкрофа, что случилось что-то дурное. Заметив на дворе Юпа, он сразу понял, что какое-то несчастье обрушилось на Гранитный дворец.

— Мистер Смит! — воскликнул он. — Я хочу уехать отсюда! Я отлично перенесу дорогу! Я хочу уехать!

Гедеон Спилет пристально посмотрел на юношу и сказал:

— В таком случае, едем!

Колонисты посовещались, перевозить ли Герберта в тележке, в которой Айртон прибыл в кораль, или на носилках. Последние были бы более удобными, так как больного меньше трясло бы, но зато они требовали двух носильщиков, — иначе говоря, в случае неожиданного нападения только один из колонистов мог немедленно дать отпор пиратам. Это было опасно. Напротив, при перевозке в тележке все трое колонистов в любой момент были готовы к отпору. Можно было к тому же устроить Герберту удобную постель и подвигаться медленно и осторожно, чтобы избежать толчков.

Так и порешили. Пенкроф впряг онагра в тележку, Сайрус Смит и Гедеон Спилет устроили в ней удобную постель и уложили на неё Герберта.

Погода стояла превосходная. Яркие лучи солнца пробивались сквозь листву деревьев.

— Проверьте заряды в ружьях! — сказал инженер.

Всё оказалось в порядке. Инженер и Пенкроф были вооружены каждый двуствольным ружьём, Гедеон Спилет — карабином.

— Удобно ли тебе, Герберт? — спросил Сайрус Смит.

— Не бойтесь, мистер Смит, — ответил Герберт, — я не умру дорогой.

Видно было, что юноша очень страдает и напрягает все свои силы, чтобы не потерять сознания.

У инженера мучительно сжалось сердце. Он колебался давать сигнал к отправлению. Но остаться в корале — значило привести Герберта в отчаяние, может быть, гибельное для него.

— В путь! — скомандовал наконец инженер.

Ворота кораля распахнулись. Топ и Юп, умевшие, когда это было нужно, соблюдать тишину, бросились вперёд. Пенкроф взял под уздцы онагра и вывел из ворот повозку. Сайрус Смит снова захлопнул створки, и маленький отряд медленно двинулся вперёд.

Колонистам, собственно говоря, не следовало возвращаться в Гранитный дворец прямой дорогой, так как она была известна пиратам, но по всякой другой дороге на тележке было бы трудно пробираться, поэтому пришлось ехать по этой.

Сайрус Смит и Гедеон Спилет шли по обе стороны повозки, готовые стрелять при первом подозрительном шорохе. Однако трудно было предположить, что пираты так скоро уйдут с плоскогорья Дальнего вида. Наб, очевидно, отправил своё сообщение, как только они появились на плоскогорье, а записка его была помечена шестью часами утра. Проворный орангутанг, неоднократно бывавший в корале, покрывал расстояние в пять миль за сорок пять минут. Поэтому первые три-четыре мили не представляли опасности, и нападения следовало ожидать только возле самого Гранитного дворца.