Жюль Верн - Таинственный остров (перевод Игнатия Петрова)

В отличие от острова Линкольна, бесплодного и дикого в одной своей части, но богатого и плодоносного во всех остальных частях, этот островок одинаково густо весь порос зеленью. Наискосок, пересекая овал островка, по неширокому лугу катил свои воды быстрый ручеёк, впадавший в океан.

— Да, остров невелик, — сказал Герберт.

— Нам бы на нём было тесно, — добавил Пенкроф.

— Вдобавок, кажется, он необитаем… — сказал журналист.

— Действительно, — подтвердил Герберт, — не видно никаких признаков человека.

— Давайте отправимся на поиски! — предложил Пенкроф.

Моряк и его товарищи вернулись на берег к месту стоянки «Благополучного». Они решили сначала обойти пешком всё побережье островка, прежде чем рискнуть забраться в глубь его.

Идти берегом было легко, только местами дорогу преграждали скалы, но их нетрудно было обойти.

Колонисты направились сначала к югу, спугивая по пути многочисленные стаи водяных птиц и стада тюленей, бросавшихся в воду, как только они приближались.

— Эти животные не в первый раз видят человека, — заметил журналист. — Они боятся людей, следовательно, знакомы с ними.

Через час разведчики дошли до крайней южной точки овала, оканчивавшегося острым мысом, и повернули к северу. Западный берег острова, которым они сейчас шли, ничем не отличался от восточного: это была такая же широкая песчаная полоса, окаймлённая лесом.

На всём побережье острова — они обошли его за четыре часа кругом — не было никаких следов человека.

Остров Табор, по-видимому, был необитаем. Ведь записка в бутылке могла быть написана много месяцев и даже лет тому назад, и потерпевший крушение мог либо возвратиться на родину, либо умереть от лишений.

Строя всевозможные предположения, Гедеон Спилет, Пенкроф и Герберт на скорую руку пообедали на «Благополучном», чтобы до наступления ночи успеть исследовать остров. Около пяти часов вечера они углубились под зелёные своды леса.

Они встретили в лесу разбегавшихся при их приближении животных, главным образом коз и свиней, несомненно европейского происхождения. Очевидно, какое-то китобойное судно завезло сюда несколько пар этих животных, и они быстро размножились тут, Герберт решил на обратном пути захватить с собой по паре коз и свиней для разведения.

Таким образом, не было сомнений в том, что когда-то люди посещали этот остров. Это стало ещё более очевидным, когда путники наткнулись на просеки, прорубленные в лесу, на деревья, явно срубленные топором. Но эти деревья, уже полусгнившие, могли быть срублены много лет назад. Зарубки поросли мхом, и густая трава выросла на проложенных когда-то в лесу тропинках.

— Ясно, — сказал журналист, — что люди не только высаживались на этот остров, но и жили на нём некоторое время. Остаётся узнать, кто здесь был. Сколько человек высадилось? Сколько осталось в живых?

— В записке говорится только об одном потерпевшем крушение, — заметил Герберт.

— Если он всё ещё находится на острове, — сказал Пенкроф, — не может быть, чтобы мы его не нашли.

Исследователи шли по тропинке, пересекающей остров по диагонали. Тропинка неожиданно вывела к ручью, впадавшему в океан.

Не только следы топора и домашние животные выдавали пребывание человека на острове, — то же говорили и некоторые растения: Герберт очень обрадовался, увидев ростки картофеля, моркови, капусты, репы, цикория. Все эти овощи одичали — видно было, что их посадили довольно давно.

Конечно, юный натуралист решил собрать семена, чтобы развести эти овощи на острове Линкольна.

— Вот это хорошо, — сказал моряк. — То-то Наб будет рад!.. Если мы даже не найдём потерпевшего крушение, мы всё-таки не без пользы съездили сюда.

— Правильно, — согласился Гедеон Спилет. — Однако, судя по виду этих растений, можно опасаться, что остров уже с давних пор снова стал необитаем.

— Конечно, — подтвердил Герберт, — обитатель острова, кем бы он ни был, не стал бы так запускать такие драгоценные культуры.

— Вероятно, этот потерпевший крушение был подобран кораблём и вернулся домой, — заметил Пенкроф.

— Значит, по-твоему, записка была написана давно?

— Понятно.

— И бутылка приплыла к острову Линкольна после долгих блужданий по океану?

— Почему бы нет? Но уже смеркается, и нам пора прекратить поиски.

— Вернёмся на борт, а завтра начнём их сызнова, — предложил журналист.

Совет был хорош, и колонисты готовились уже последовать ему, как вдруг Герберт воскликнул:

— Дом!

Колонисты поспешили к показавшейся вдали хижине. Несмотря на тусклый свет сумерек, видно было, что она построена из досок и обтянута просмолённой парусиной.

Дверь была не заперта и открылась от толчка Пенкрофа.

Хижина была пуста.

Гедеон Спилет, Пенкроф и Герберт молча стояли в полутёмной хижине. Пенкроф громко крикнул. Ответа не было. Тогда моряк высек огонь и зажёг веточку. Огонёк осветил ненадолго внутренность хижины, производившей впечатление нежилой. В глубине её был грубый очаг, засыпанный давно остывшей золой, поверх которой лежала связка сухих дров. Пенкроф поднёс к ней веточку, и вскоре хижина осветилась ярким отблеском огня.

Колонисты увидели тогда неубранную постель с сырыми, пожелтевшими от времени простынями. Видимо, постелью давно уже не пользовались. В углу очага лежали два покрытых ржавчиной котелка и опрокинутая кастрюля. У стены стоял шкаф, в котором висели заплесневевшие одежды моряка. На столе стоял потемневший оловянный обеденный прибор. В углу валялись инструменты и орудия, два охотничьих ружья, из которых одно сломанное. На полке колонисты нашли почти нетронутый бочонок с порохом, бочонок с пулями и несколько коробок пистонов. Всё это было покрыто густым слоем пыли, скопившейся, видимо, за много лет.

— Никого нет, — сказал журналист.

— Да, — подтвердил Пенкроф.

— В этой комнате уже много лет не живут, — добавил Герберт.

— Знаете, мистер Спилет, — предложил моряк, — чем возвращаться на борт «Благополучного», проведём эту ночь здесь!

— Вы правы, Пенкроф, — согласился журналист. — Надеюсь, что владелец комнаты, если он вернётся, не обидится, что мы без спроса расположились тут.

— Увы, он не вернётся, — сказал моряк, грустно покачав головой.

— Вы думаете, что он уехал с острова?

— Если бы он уезжал, он взял бы с собой инструменты и оружие, — ответил Пенкроф. — Вы знаете, как потерпевшие крушение дорожат этими вещами. Нет, нет, — убеждённо добавил моряк, — он не уехал с острова! Если предположить, что он сам смастерил лодку и на ней пустился в плавание, тогда уж подавно он не оставил бы здесь все эти вещи. Нет, он и сейчас на острове.