Андрей Петров - Дикая Камчатка

© Андрей Петров, 2019

ISBN 978-5-0050-7939-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Писателем ныне стать проще простого: есть деньги – издавайся… Издал – и ты уже литератор. Но какой?

На мой взгляд, книга должна быть интересной и содержательной.

Сегодня у нас в руках произведения Андрея Петрова.

Его проза привлекает ярким, образным и эмоциональным слогом. Автор тонко подмечает коллизии взаимоотношений, умеет выделить добро и зло. В его рассказах чувствуется любовь к своему суровому краю. Это – жизнь простых людей севера Камчатки.

Не ошибусь, если скажу, что творчество Андрея Петрова достаточно зрелое и заслуживает внимания читателя.

Радмир Коренев,

Член Союза писателей СССР и России

Охота и рыбалка – моя стихия, поэтому у меня есть большой опыт общения с природой. Многое могу рассказать и о взаимоотношениях с представителями коренных национальностей в их родной среде. Поэтому имею собственное мнение о национальном вопросе, да и о жизни на Камчатке в целом.

А жизнь в этой дальневосточной глубинке очень и очень не простая. Каждый выживает, как может. Труднее всех приходится коренному населению, за счет которого отхватывают всяческие блага чиновники и бизнесмены, спекулирующие на национальной теме.

Главные герои моей книги абсолютно реальны, а второстепенные порой названы вымышленными именами.

На Камчатке я родился, с детства бродил по диким местам, рыбачил и охотился, много знаю об основной достопримечательности нашего полуострова – медведях. Говорят и рассказывают о них очень много, выходят интересные публикации и даже фотоальбомы с восторженными комментариями, на мой взгляд, далёкими от понимания естества этих хищников. Некоторые люди даже пытаются подружиться с медведями, что приводит к трагедиям. Достаточно вспомнить случай со знаменитым защитником косолапых Виталием Николаенко, уверявшим общественность, в том числе и меня (мы были лично знакомы), что медведи – друзья человека. И доказывает это с помощью фотографий, на которых он празднует Новый год чуть ли не в берлоге с бутылкой шампанского. Но другой «медвежий друг» оказал ему «медвежью» услугу, лишив жизни, так же, как и японского фотографа-натуралиста Хошино, снимавшего на Курильском озере очередной альбом о милых мишках – того «милый мишка» ночью вытащил из палатки и убил.

Были случаи и более необычные. Мой хороший товарищ, капитан погранвойск, показывал любительский видеосюжет, снятый в Карагинском районе около с. Ивашка: бравый пограничник вливал из зеленого пакета молоко с изображением красной звезды (что говорит о принадлежности продукта к пайку военнослужащего) прямо в пасть молодому, крепкому медведю. Рисковал ведь – а вдруг молоко оказалось бы некачественным и не прошло дегустацию?

Богата Камчатка и природой, и биоресурсами. Одним словом, есть, о чём поведать читателю, что я и попытался сделать в этой книге.

5

Здесь я родился. Если быть более точным, то место моего рождения по паспорту РКЗ-69 Карагинского района Камчатской области. И еще уточнюсь: это был рыбоконсервный завод №69, при котором находилась деревенька под местным названием «Песчаное». А зарегистрировали меня в сельском совете, располагавшемся в ближайшем селе Ука в 7 км от рыбозавода.

Море было в непосредственной близости, и при больших осенних штормах волны достигали деревни и промывали немногочисленные улочки. Раньше заводов этих было великое множество именно в этом районе – от мыса Начикинский на юге до с. Ивашка на севере.

Мой отец, выпускник Тобольского рыбопромышленного техникума, освоивший специальность «техник-добытчик рыбы и морского зверя», в начале 1950-х попал по распределению на Камчатку, работал сначала в бухте Гека в Олюторском районе, где неплохо зарабатывал на олюторской сельди, а потом был переведен в Карагинский район, где в колхозе имени Бекерева был сначала техруком (в подчинении было несколько ставных неводов), потом директором Дранкинского РКЗ, а затем и парторгом колхоза, где он уже освоив азы работы политического деятеля, перебрался вместе с семьей в Палану (центр Корякского автономного округа), где до пенсии работал в советской-партийной системе.

Жили мы по два-три года, кроме Уки, в близлежащих селах Карагинского района: Хайлюля, Дранка и Русаково. Переезжали с места на место в основном в то время, когда лежал снег, на собачьих упряжках. Меня с братом, который младше на год и 3 месяца, засовывали в кукули (спальные мешки из оленьих шкур) и открывали только на стоянках для кормления и справления нужды. Помню только, что дорога была для нас неутомительна, было тепло и комфортно.

Я был лишен и детских яслей, и детских садов по причине того, что не переносил никакого ограничения свободы и устраивал истерики с персоналом, поэтому рос до школы практически на улице, лазил с такими же пацанами по берегам рек и моря, дразнил быков и дружил с собаками.

Иногда мы ходили на рыбалку. Заключалась она в следующем: от завода прямо в реку были проложены трубы, по которым сливали отходы после потрошения лосося. И в этом месте собиралось огромное количество гольца, питающегося отходами. Мы, разувшись и закатав штанины заходили, в непосредственной близости от трубы, в воду, где нас чуть не сбивали с ног косяки гольца, которого мы умудрялись ловить руками без каких либо приспособлении.

Кроме этого, раньше от ставных неводов к заводу со стороны моря катера тащили деревянные кунгасы, наполненные рыбой, которую доставляли на разделку рыбонасосом по огромной трубе сначала в короб, от которого уже шел транспортер перевозивший сырец к обработчикам.

И когда рыба вываливалась в короб, ватага пацанов собирала себе, в основном, прилов: окуня, корюшку, крабов и т. д.

Один раз в Хайлюле мы с братом выловили из рыбонасоса огромнейшую чавычу и волоком по земле притащили ее домой, изрядно пропотев. Однако со стороны матери благодарности мы не дождались, она заставила нас тем же манером тащить чавычу на помойку, ведь рыбы дома было достаточно.

Как-то в праздничные дни мы с пацанами залезли на завод и включили транспортер, на который прыгали и прокатывались какой-то путь. Слава Богу, никто не покалечился.

Так же без спроса мы проникли в бондарный цех и разобравшись с клепочной машиной клепали себе из металлических обручей мечи, которые затачивали там же на наждаке.

Соль раньше возили пароходами в 100 килограммовых мешках, вязанных из лыка. Горы пустых мешков мы тоже приспосабливали, выкладывая из них траншеи и блиндажи – играли в войну.