Сесил Форестер - Лорд Хорнблауэр

У графа вырвался глухой стон, похожий на плач больного ребенка.

— Хорошо, сэр, — ответил сержант.

— Подведите лошадей, — продолжал офицер. — Сможет этот человек ехать верхом? Сможет.

Браун тупо смотрел вокруг, на половину лица у него расплывался огромный кровоподтек. Все это, и Мари, глядящая незрячими глазами в небо, воспринималось как сон.

— Пошли, — скомандовал кто-то, и солдаты потащили Хорнблауэра под руки из лощины. Ноги отказывались повиноваться ему, покрытые мозолями ступни не желали идти, и если бы его не волокли под руки, он бы упал.

— Смелее, трус, — сказал один из конвоиров.

Никто, кроме него самого, не называл его так раньше. Он попытался стряхнуть с себя их руки, чтобы выпрямиться, но они только крепче вцепились в него, заставляя плечо мучительно ныть. Третий человек ухватил его за спину, и они без всякого почтения выволокли его из лощины. Здесь находились лошади, штук сто, нервно перебирающие ногами в возбуждении от недавних волнений. Его втащили в седло, разделив поводья между расположившимися рядом солдатами. Необходимость сидеть в седле вот так, не имея даже возможности держать поводья, еще более усилила в Хорнблауэре чувство беспомощности. Кроме того, он настолько устал, что не мог сидеть выпрямившись. Когда лошадь под ним крутанулась, он увидел, что Брауна и графа усаживают верхом подобным образом. Потом кавалькада выехала на дорогу. Здесь они перешли на быструю рысь, в результате чего Хорнблауэр, держащийся за луку седла, раскачивался и подпрыгивал. Один раз он едва не потерял равновесие, но гусар, скакавший рядом с ним, ухватил его и помог вернуться в вертикальное положение.

— Если ты свалишься в такой колонне, — не без сочувствия сказал солдат, — это будет конец всем твоим проблемам.

Проблемам! Мертвая Мари осталась там, и он почти что собственной рукой убил ее. Она мертва, мертва, мертва! Он был безумен, когда начинал это восстание, и еще более, бесконечно более безумен, когда позволил Мари принять в нем участие. Почему он так поступил? И еще: более ловкий, собранный человек сумел бы пережать кровоточащую артерию. Хэнки, хирург с «Лидии», сказал как-то (словно облизнувшись при этом), что никто не проживет дольше тридцати секунд с перебитой бедренной артерией. Не важно. Он позволил Мари умереть прямо у него на руках. У него были эти тридцать секунд, и он не смог ничего сделать. Он потерпел фиаско во всем: в войне, в любви, в отношениях с Барбарой… Господи, почему он вспомнил о Барбаре?

От сумасшествия его спасла боль в плече, так как тряска на лошади причиняла ему мучения, которые он не мог больше не замечать. Чтобы на время заменить повязку, он просунул свисающую плетью руку между пуговицами сюртука, в результате чего почувствовал некоторое облегчение, а некоторое время спустя облегчение стало еще больше, так как офицер, ехавший во главе колонны, приказал перевести лошадей на шаг. Помимо прочего, его одолевала усталость. Хотя мысли по-прежнему бурлили в его голове, они утратили определенность и логику, напоминая, скорее, картины из ночных кошмаров — пугающие, но расплывчатые. Он впал в некое полубредовое состояние, до тех пор, пока новый приказ перейти на рысь не вырвал его оттуда. Шаг — рысь, рысь — шаг. Кавалерия двигалась по дороге настолько быстро, насколько позволяли лошади, приближая его к моменту свершения рока.

Штаб-квартирой генерала Клозана служил замок, охраняемый полубатальоном пехоты. Пленники и эскорт въехали во внутренний двор и спешились. Графа почти невозможно было узнать из-за серой щетины, покрывавшей его лицо, Браун тоже сильно зарос, а один глаз и щека заплыли от кровоподтека. Они не успели перекинуться ни единым словом, только обменялись взглядами, так как щеголеватый офицер, спешившись, подошел к ним.

— Генерал ждет вас, — сказал он.

— Давайте, вперед, — скомандовал командир гусар. Два солдата подхватили Хорнблауэра под руки, чтобы заставить его идти быстрее, но ноги опять отказались служить ему. Мышцы его совершенно утратили способность сокращаться, а покрытые мозолями ступни не выдерживали даже малейшего соприкосновения с землей. Он попытался сделать шаг, но колени подкосились. Гусары не дали ему упасть, и он предпринял еще одну попытку, но с тем же успехом — ноги разъезжались, как у загнанной лошади, впрочем, по той же самой причине.

— Живей! — рявкнул офицер.

Гусары подхватили его, и почти волоком потащили за собой: вверх по мраморной лестнице, обрамленной портиком, в отделанный панелями кабинет, где за столом сидел генерал Клозан — крупный эльзасец с голубыми глазами навыкате, красными щеками и торчащими рыжими усами.

Когда перед его взором предстали три изможденные фигуры, голубые глаза выкатились из орбит еще больше. Не скрывая удивления, он переводил взгляд с одного на другого, щеголеватый адъютант, проскользнувший в кресло рядом с генералом и приготовивший перо и бумагу, более преуспел в попытке сохранить невозмутимость.

— Кто вы? — спросил генерал.

После минутного колебания первым заговорил граф:

— Луи-Антуан-Эктор-Савиньен де Ладон, граф де Грасай, — заявил он, гордо вздернув подбородок.

Взор округлых голубых глаз направился на Брауна.

— А вы?

— Меня зовут Браун.

— А, слуга одного из тех, кто был вожаком. А вы?

— Горацио, лорд Хорнблауэр. — Голос Хорнблауэра был хриплым: в горле у него совершенно пересохло.

— Лорд Орнблоуэр. Граф де Грасай, — проговорил генерал, переводя взгляд с одного на другого. Он не говорил ни слова — но взгляд его был достаточно красноречивым. Эти два изможденных голодранца — глава одного из старейших семейств Франции и один из самых многообещающих офицеров британского флота.

— Военный трибунал, который будет судить вас, соберется сегодня вечером, — сказал генерал. — У вас есть несколько часов, чтобы подготовиться к защите.

Он не добавил «если считаете нужным».

Хорнблауэру пришла в голову одна мысль:

— Этот человек, месье — Браун. Он военнопленный.

Изогнутые аркой песочного цвета брови взметнулись еще выше.

— Он матрос флота его величества короля Британии. Он выполнял долг, подчиняясь приказам вышестоящего офицера. Вследствие этого он не подлежит трибуналу и является законным комбатантом.

— Он сражался вместе с мятежниками.

— Это не имеет отношения к делу, сэр. Он входит в состав вооруженных сил британской короны в чине …

Никакие усилия не помогали Хорнблауэру подобрать французский эквивалент званию «старшина», и за отсутствием лучшего он употребил английский термин. Голубые глаза вдруг сузились.

— Это те самые доводы, которые вы станете приводить в свою защиту на трибунале, — сказал Клозан. — Это вам не поможет.