Сесил Форестер - Лорд Хорнблауэр

— Военный трибунал соберется через час, — сказал он. — Не хотите ли чего-нибудь поесть?

— Разумеется, — ответил Хорнблауэр.

Ему принесли омлет, хлеб, вино и сыр. Не подразумевалось, что кто-то должен составить ему компанию, поэтому все сидели и пристально наблюдали за каждым куском, который он отправлял в рот. Хорнблауэр не ел уже давно, и теперь почувствовал, что невероятно проголодался. Пусть себе смотрят — он хочет есть и пить. Вино оказалось приятным, и он пил с удовольствием.

— На прошлой неделе император одержал две крупные победы, — заявил адъютант, вторгаясь в ход мыслей Хорнблауэра. Прежде, чем посмотреть на него, Хорнблауэр не спеша вытер рот салфеткой.

— Ваш Веллингтон, — продолжал адъютант, — наконец-то получил по заслугам. Ней разбил его наголову у городка, расположенного южнее Брюсселя, который называется Катр-Бра. [31] Сражение у Катр-Бра состоялось 16 июня 1815 года. Авангард 36 тысячной армии Веллингтона столкнулся с 25 тысячами штыков левого фланга маршала Нея. Исход сражения был неопределенным, англичане оставили поле боя, отступив к Ватерлоо. И в этот же день его императорское величество разгромил пруссаков Блюхера у Линьи. [32] Сражение при Линьи состоялось также 16 июня 1815 года. 84 тыс пруссаков Блюхера сражались против 75 тыс. французов Наполеона. После ожесточенного боя пруссаки отошли, потеряв 12 тысяч убитыми. Французы потеряли 7 тысяч. Если верить карте, это произошло в том самом месте, где состоялось сражение при Флерюсе. [33] При Флерюсе 26 июня 1794 года 70 тысячная армия французского генерала Журдана заставила отступить 50 тысяч австрийцев герцога Кобургского. Эта двойная победа такая же решительная, как под Иеной и Ауэрштедтом. [34] Под Иеной 14 октября 1806 года маршал Даву разгромил армию пруссаков герцога …, а Наполеон в тот же день разбил войска … Эта двойная победа заставила Пруссию капитулировать.

Хорнблауэр, заставляя себя сохранять невозмутимый вид, закончил вытирать губы. Затем налил сам себе вина. Он чувствовал, что адъютант, раздраженный демонстративным равнодушием Хорнблауэра к своей судьбе, сообщил ему эти новости в расчете пробить его защитную броню. Стоит подумать, как сделать ответный выпад.

— Откуда вы получили эти известия? — спросил он, окруженный вежливым вниманием.

— Официальный бюллетень пришел три дня назад. Император полным ходом идет на Брюссель.

— Мои поздравления, месье. Надеюсь, что на ваше счастье, эти новости окажутся правдивыми. Однако не вашей ли армии бытует выражение «врет, как бюллетень»?

— Этот бюллетень пришел непосредственно из штаб-квартиры императора, — возмутился адъютант.

— В таком случае, конечно, он не может вызывать никаких сомнений. Будем надеяться, что Ней точно донес императору о произошедшем, так как поражение, нанесенное им Веллингтону — факт, опровергающий весь исторический опыт. В Испании Веллингтон несколько раз побил Нея, так же как Массену, Сульта, Виктора, Жюно, и всех прочих.

Выражение лица адъютанта показывало, как сильно задела его эта реплика.

— Эта победа не вызывает сомнений, — сказал он, а потом мстительно добавил, — Париж в один день услышит о входе императора в Брюссель и об окончательном уничтожении разбоя в Нивернэ.

— О! — вежливо произнес Хорнблауэр, вскинув брови. — У вас в Нивернэ есть разбойники? Сочувствую, сэр. Тем не менее, за время путешествия по провинции я не встретил ни одного из них.

Унижение проявилось на лице адъютанта еще явственнее, чем прежде, и Хорнблауэр, допив вино, почувствовал удовлетворение собой. В результате действия вина и легкого душевного подъема его не слишком беспокоила перспектива скорой смерти. Адъютант вскочил и выбежал из камеры, а Хорнблауэр откинулся в кресле и, вытянув ноги, принял позу человека, довольного жизнью, что было наиграно лишь отчасти. Вот так, в течение достаточно длительного времени, они молча сидели — он и три его стража. Наконец, лязг засовов известил их о том, что двери открываются вновь.

— Трибунал ждет. Идемте, — сказал адъютант.

Никакое чувство внутреннего удовлетворения не могло избавить Хорнблауэра от боли в ногах. Он старался держаться с достоинством, но в результате только гротескно хромал. Ему вспомнилось, как еще вчера первые сто шагов, пока ноги не занемеют, причиняли ему столько мучений. А сегодня ему предстояло проделать до большого зала замка менее ста шагов. Когда Хорнблауэр со своим эскортом поднялся наверх, он встретил графа в сопровождении двух гусаров. Обе группы приостановились на минуту.

— Сын мой, — произнес граф, — простите меня за все.

Для Хорнблауэра не было ничего странного в том, что граф назвал его сыном. Почти не задумываясь, он ответил в том же тоне:

— Вам не за что просить прощения, отец. Это я должен извиниться перед вами.

Какая необоримая сила заставила его упасть на колено и склонить голову? И почему граф, этот закоренелый вольнодумец и вольтерьянец, простер над ним руку?

— Да благословит вас господь, сын мой, — сказал он.

Потом он ушел, и когда Хорнблауэр обернулся, то увидел, как седая голова и щуплая фигура скрываются за углом.

— Его расстреляют завтра на рассвете, — пояснил адъютант, открывая дверь в большой зал.

Справа и слева от Клозана за столом сидели по три офицера, а на обоих концах стола примостились младшие офицеры, разложив перед собой бумаги. Хорнблауэр заковылял вперед, безуспешно пытаясь сохранить достойный вид. Когда он приблизился к столу, один из офицеров встал.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Горацио, лорд Хорнблауэр, кавалер досточтимого ордена Бани, коммодор флота его величества короля Британии.

Члены суда переглянулись между собой. Офицеры на концах стола, выполнявшие, по видимости, роль секретарей, заскрипели перьями. Офицер, задавший вопрос, судя по всему, обвинитель, обратился к трибуналу:

— Заключенный назвал себя. Насколько я понимаю, он делал это и прежде — перед генералом Клозаном и капитаном Флери. Его внешность также соответствует опубликованному описанию. Таким образом, мы можем считать, что личность его установлена.

Клозан обвел взглядом своих коллег-судей, которые закивали в знак согласия.

— В таком случае остается лишь довести до членов суда, — продолжал обвинитель, — вердикт военного трибунала от десятого июня одна тысяча восемьсот одиннадцатого года, каковым вышеназванный Орацио Орнблоуэр, в его предумышленное отсутствие, был приговорен к смерти за пиратство и нарушение законов войны. Приговор подписан четырнадцатого июня того же года его императорским величеством. У судей имеется заверенная копия этого документа. Я требую, чтобы этот смертный приговор был подтвержден.