Иржи Ганзелка - Африка грёз и действительности (Том 3)

Когда в середине прошлого столетия в молодой английской колонии Наталь началось расширение плантаций сахарного тростника, плантаторы добились от британского правительства разрешения на ввоз дешевой рабочей силы из перенаселенной Индии. Все попытки привлечь к работе на плантациях местные негритянские племена, привыкшие к свободной пастушеской жизни, не дали желаемого результата, и вот в конце 1860 года к натальским берегам пристали первые корабли с многочисленными индийскими семьями.

«Этот шаг, — цинично заявил в 1946 году маршал Сметс, — был самой большой ошибкой в истории нашей страны, и мы поэтому должны приложить все усилия к тому, чтобы хоть частично устранить его пагубные последствия». Итак была дана команда к дальнейшему обострению дискриминационной политики в отношении неевропейских элементов населения, раз уже нельзя было рассчитывать на то, что Организация Объединенных Наций обойдет молчанием меры, подобные тем, которые были приняты в 1910 году в отношении многочисленной китайской колонии. Тогда власти отдали распоряжение репатриировать всех без исключения китайских рабочих, десятки тысяч которых работали на южноафриканских рудниках и плантациях.

Цветной барьер (colour bar), который в Южно-Африканском Союзе отделяет белое население — англичан и африкандеров, потомков первых бурских переселенцев, — от неевропейского населения, доходит до совершенно невероятных пределов. В стране действует закон, устанавливающий тюремное заключение сроком до 10 лет для священника, который согласится обвенчать белого с женщиной «неевропейского происхождения», если в ней есть хоть одна шестнадцатая доля негритянской, индийской или еврейской крови. Под страхом смерти неграм запрещено жениться на белых. По другому расистскому закону врач не смеет спасти жизнь белого, нуждающегося в переливании крови, хотя бы он и имел под рукой 100 ампул со здоровой кровью доноров, отличающихся от умирающего пациента только черным цветом кожи. Негр, индиец или метис, относящийся к так называемому классу цветных, не смеет войти в вагон, автобус или общественное помещение, отведенное для белых. «Цветные» обязаны жить в изолированных кварталах, или гетто, отдельно от белого населения. Различия, проводимые в зависимости от цвета кожи, заходят так далеко, что некоторые члены одной и той же семьи, обладающие более светлым цветом лица, объявляют себя «европейцами», а другие, более темные, считаются «неевропейцами». Такой «европейский» член семьи может навещать своих братьев, сестер и родителей только ночью, чтобы не выдать своего происхождения и сохранить лучше оплачиваемую работу.

При помощи тенденциозной, изощренной политики проведение расовой дискриминации разграничено по степеням, чтобы таким образом возбуждать взаимную ненависть и натравливать друг на друга отдельные элементы неевропейского населения.

Так, например, мулат глубоко презирает негров, которых с издевкой называет «кафрами», то есть дикарями, язычниками. Негры, особенно принадлежащие к кафрским [26] Кафрами, то есть неверующими, или немусульманами, арабы называли все народности банту Юго-Восточной Африки. Дольше всех это название сохранялось за народностью коса, о которой здесь и идет речь. В научной литературе от такого названия уже давно отказались. Англо-африкандерские помещики и капиталисты пользуются сейчас этим, намеренно оскорбительным, термином распространяя его на всю народность банту. — Прим. ред. и зулусским племенам, которые гордятся чистотой своей крови и старыми традициями, считают мулатов выродками, ублюдками. Индийцы ставят себя выше тех и других и тем самым углубляют пропасть, отделяющую их от негров, тормозя усилия прогрессивных организаций развернуть общую борьбу против дискриминационных законов.

О том, как выглядит «демократия» в Южной Африке, свидетельствует самый состав ее парламента. В этом парламенте заседают 153 депутата. Из них 150 представляют меньшинство — 2330 тысяч белых, которые составляют ровно 20 процентов всего населения. Остальные три депутата «представляют» 1200 тысяч индийцев и мулатов. Но это еще не означает, что упомянутых трех «депутатов» выбирали все индийцы или мулаты без исключения! Чтобы получить право голоса, нужно иметь 50 фунтов стерлингов годового дохода или владеть имуществом, оцененным в 75 фунтов стерлингов.

Самая многочисленная группа, составляющая 70 процентов населения Южной Африки, — 7730 тысяч негров — не имеет в парламенте ни одного представителя. [27] В настоящее время в палате собрания парламента Южно-Африканского Союза банту имеют трех «представителей», избираемых из числа европейцев особой «туземной курией» Капской провинции. Цветные избиратели включаются в те же избирательные списки, что и европейцы, и вместе с ними участвуют в парламентских выборах. Индийцы с 1946 года избирают особой курией трех депутатов парламента из числа европейцев. — Прим. ред.

Все эти вопиющие парадоксы южноафриканской «демократии» неотступно приходят в голову, когда проходишь по улицам Дурбана. Там представится картина, какой не увидишь больше нигде в Африке. Кажется, будто бы вдруг очутился в старом феодальном Китае, в перенаселенных городах, где смертельный страх перед голодом и медленной смертью доводил людей до того, что они нанимались в качестве самого дешевого транспортного средства, заменяя тягловых животных. Здесь, в Дурбане, меркнет образ гордых зулусских воинов, которые никогда не склоняли головы перед белыми и предпочитали смерть позорному рабству.

На крупнейших улицах Дурбана с их многоэтажными зданиями рядом с самыми современными автомобилями и быстроходными автобусами можно вдруг увидеть пассажиров, развалившихся на сиденьях двуколок, впереди которых рысью бегут рикши. Только рассмотрев их вблизи, понимаешь, что их образ не имеет себе равного на всем африканском континенте. Маскарадными страшилищами кажутся дурбанские рикши, собравшиеся на отведенных для них стоянках и готовые побежать в любое время и в любом направлении по раскаленным асфальтированным улицам большого города. В их облике сочетаются черты древнегерманских божков, китайских кули из Гонконга и старых негритянских вождей, облаченных для отправления каннибальских обрядов.

Описать их подробнее?

В таком случае начнем с ног, — это не так сложно. На первый взгляд кажется, что они обуты в плотно прилегающие к ноге белые сапоги. Лишь вблизи можно разглядеть, как шевелятся пальцы; просто босые ноги до самых колен вымазаны белой глиной! Потому-то и «подметки» так звонко шлепают по каменной мостовой и асфальту.